Ампирный пасьянс - [42]

5

План завоевания Египта Наполеон предложил французскому правительству в декабре 1797 года. Директорат тут же принял данный проект, причем, в первую очередь, не из-за желания захвата колонии и достижения контроля над Средиземным морем, но для того, чтобы отправить из страны генерала, звезда которого начинала светить слишком уж ярко. Наиболее интересное положение в связи с походом занял министр иностранных дел, князь Талейран: в 1797 году он был решительно против, но уже через год рьяно доказывал, что это он сам был автором данной идеи, через два же года так же рьяно клялся, что не имеет с этой "аферой" ничего общего. Все это полностью соответствовало эго знаменитому кредо: "По любому вопросу с утра у меня одно мнение, в полдень другое, а к вечеру… ох, к вечеру у меня нет никакого мнения".

Громадный французский флот, несущий на своих бортах 30-тысячную армию "Восток" (в том числе и 6 польских офицеров: Сулковского, Зайончка, Лазовского, Грабиньского, Шумляньского и Хауманна) вышел из Тулона 19 мая 1798 года и, обманув флот Нельсона, 1 июля добрался до египетского побережья. В тот же самый день началась высадка под Александрией. Узнав об этом, Мурад-бей вызвал Росетти и раздраженно заявил ему:

– Эти грубияны и вправду решились вступить на египетскую землю! Напишите им от моего имени, чтобы они убирались, причем, как можно скорее!

– Французы не затем приплыли сюда, чтобы тут же отступить, – просветил его консул.

– Так чего же они хотят, эти неверные псы, эти голодоморы?! Послать им пару тысяч патаков [Мелкая египетская монета], и пускай идут к дьяволу!

Росетти подумал про себя о Мураде то, что подумал, и холодно возразил, что необходимо готовиться к обороне, поклонился и вышел. Тем временем "голодоморы" ударили на Александрию и захватили ее после непродолжительного, но кровавого штурма.

Еще перед высадкой Бонапарте обратился с воззванием к солдатам, в котором были и такие слова:

"Солдаты! Вы начинаете кампанию, которая будет иметь колоссальное влияние на мировые цивилизации [Так оно и случилось. Несколько ученых самых различных специальностей, которых Наполеон взял с собой в Египет, совершили здесь открытия, навсегда записанные в историю науки (среди всего прочего, был найден "Розеттский камень", благодаря которому удалось расшифровать иероглифы), что, в соответствии с предсказанием, в огромной степени повлияло на состояние наших знаний о развитии человеческой цивилизации]. (…) Беи мамелюков, которые тиранят несчастный народ Египта, падут спустя несколько дней после нашего прибытия. (…) Здесь вы встретите народ с совершенно иной религией и обычаями. Относитесь к ним с уважением, обращайтесь к ним дружелюбно. Не допускайте насилия и грабежей; они обогатят небольшое число людей, зато покроют нас позором и навлекут ненависть народа, который мы должны сделать своим союзником…"

В захваченной же Александрии Наполеон обратился к египетскому народу. Среди всего прочего в этом воззвании можно было прочитать следующее:

"Издавна уже эта кучка рабов, купленных на Кавказе и в Грузии, угнетает прекраснейшую страну мира, но пришло время покарать их. Народ Египта! Тебе будут говорить, что я пришел, чтобы уничтожить твою религию – не верь этому. Я пришел, чтобы вернуть тебе твои утраченные права и наказать твоих обидчиков и завоевателей. (…) Хедивы, шейхи и имамы! Передайте людям, что мы являемся истинными друзьями мусульман, а Коран и Пророка почитаем более, чем мамелюки. Разве не были мы в течение многих веков приятелями великого султана (да исполнит Аллах все его желания), против которого мамелюки подбивают вас бунтовать? Передайте им, что все люди равны пред Аллахом, и только наука и талант делают людей разными. Какой же это наукой, какими способностями и добродетелями отличаются мамелюки? (…) Всякий клочок урожайной земли, всякий замечательный конь, любая красивая рабыня – все это принадлежит мамелюкам. Если они взяли эту землю в аренду, тогда пусть покажут договор, заключенный с Аллахом! Воистину, Аллах, всемогущий и милосердный к беднякам, приказал покончить с их правлением. (…) Трижды счастливы те, кто присоединится к нам. Они будут жить в радости и достатке. Но беда тем, кто станет помогать мамелюкам – эти погибнут все!…"

Наполненная восточными стилистическими красотами и заканчивающаяся словами: "Проклятие мамелюкам! Счастье египетскому народу!" эта прокламация была шедевром агитационного искусства. Наполеон поглаживал в ней арабских вождей и пытался нейтрализовать Турцию, давая понять, что вовсе и не мечтает о захвате Египта, и, наконец, обещал народу лучшую судьбу. Вот это последнее демагогией не было – в течение всей кампании предводитель французов старался держать слово, и обидеть феллаха в радиусе действия власти Наполеона было то же самое, что покончить с собой. Однажды, в присутствии дивана наиболее значительных шейхов, Наполеон узнал, что арабы из племени Оснадис убили феллаха, который защищал свое имущество от грабежа. Он тут же выслал крупный отряд кавалерии, чтобы наказать виновных. Шейх Эль-Мохди, видя взбешенность генерала, удивленно спросил: