Аморальные байки с плохими словами - [15]

С ними была прекрасная дама – вышеупомянутая Жанна Попердюк, супруга Николая, а в недавнем прошлом – слушательница вечерних курсов по фэн-шую. Имея плотный жизненный график, Жанна интенсивно занималась внутренним саморазвитием: составляла икебаны, складывала хокку и активно томилась в ожидании животворящего потока из космических недр. В присутствии мужа она же являлась и Музой, и Химерой, и Дианой в зависимости от сложившейся ситуации… От Коли она не ступала ни на шаг: после прошлогодной охоты, когда Коленька вместо обещанной косули привез домой легкое венерическое недомогание, жена решила самолично сопровождать его к месту звериного лова.

В этом году была спланирована обвальная охота на дикого оленя. Сам олень был уже заботливо приготовлен к охоте: накормлен, вычесан и помыт. Оленя звали Боря. Причиной предстоящей бориной гибели служили его прекрасные оленьи рога, и, знай Боря заранее о таких печальных последствиях, никогда бы не стал выращивать их на своей беззаботной голове. Но грациозные рога успели неосмотрительно созреть и их место было уже предопределено в китайском домике над будущим камином. Теперь глупый Боря беззаботно кушал мерзлые яблоки и не знал, что был обречен.

*

– Всю ночь их потрошили, Савелий! – подвыпивший депутат Стебелек показывал собеседникам заскорузлые пальцы, – Руки в кровь стерли. Всю ночь! Сорок шесть уток добыли…

В китайском домике посреди озера шли серьезные приготовления к завтрашней охоте: обстоятельно распивалась домашняя водка и травились удивительные байки. Бывалые охотники обсели круглый очаг, сложенный по фэн-шую согласно задумке Жанны Андреевны, в центре комнаты. По ее словам в этом месте максимально была сконценрирована жизненная энергия. Очаг слабо грел и отчаянно дымил, чем создавал обстановку, приближенную к полевой.

– Это как же Вы их добыли? – недоверчиво уточнял магистр международного права, покашливая от дыма, – они что у Вас, привязанные к камышам были?

– Привязанные…, – депутат обиделся и сделал вид, что хочет покинуть компанию, -линька у них была! На перо стать не могли, вот собака их и таскала с камышей.

– Чудеса…

– Брехня…

– Истинная правда! А потом в Пистрялово двадцать пять зайцев положили!

– Зайцы тоже на крыло не стали? -изумился Савелий. – Или линька была?

– Дели на восемь, Савва, – отозвался Глеб Егорыч. Он хоть и выпил, но мысль его была разумна. Он знал, что депутат Стебелек умел приврать. – И тех двадцать пять пистряловских зайцев , тоже на восемь дели.

Савелий попробовал делить сорок шесть на восемь и получилось ровно пять уток плюс одна с оторванными лапами. Это было похоже на правду и принципиальный магистр обрел временный покой. Однако двадцать пять зайцев назойливо сверлили мозг Савелия и он, подняв глаза к потолку, пытался побороть эту сложную задачу. Настала умопомрачительная пауза. Сложная арифметика вступила в конфликт с выпитой водкой и дала сбой. В этот момент на пороге домика появились мы: Витька, я и Йончик – их временные рабы. Еще с нами был школьный друг Витьки -немецкий повар Роланд. Он сам напросился на форелевые озера с тем, чтобы удивить всех своим изысканным куллинарным мастерством, а именно – форелью, запеченной на углях.

– Ага, явились, свистуны японские, – отвлекся от высшей математики Николай.

– Куда инструмент складывать, Николай Гнатович? – спросил Йонас и поставил на пол сумку со шпателями и плиткорез.

– А-а-а-а …вон там кинь, – Николай кивнул головой в сторону бревенчатой стенки у которой и должен был появиться камин, сложенный Йончиком . По стене в сторону окна бежало облезлое чучело лисицы и щерился высохший волк. На месте будущих трофейных рогов была временно растянута шкурка невинно убиенной дикой кошки. У противоположной стены в круглом аквариуме плавали зубастые рыбы. Помимо прочего, в комнате находилась грубая мебель, сложенная из ветвей и плетеные циновки из бамбука. Вход, согласно китайским канонам, глядел на восток, а окна – на север, что, опять же, по замыслу супруги Николая, должно было порождать бодрость мысли и ясность взора. Полы были из тесаного дуба. На деревяных топчанах лежали белые козлиные шкуры, а под окном стоял невысокий крепкий стол. На столе замерли японские чашки из ангоба, черной керамики, но ими давно не пользовались: следуя наставлению Жанны Андреевны, японские чашки необходимо было вдумчиво созерцать во время захода солнца…

Сама же Жанна Андреевна теперь возилась наверху, в мансарде, перестилая синие простыни на белые. Спать на синих простынях категорически отказался магистр Савелий. В ближайшем будущем он должен был получить долгожданную судейскую мантию, уже сложил присягу и синие простыни считал в данном случае абсолютно нетерпимыми. Жанна зло стучала каблуками по потолку и шуршала накрохмаленой тканью. Депутат Константин Стебелек ловко вскрыл вторую бутылку прозрачного напитка и звякнул стеклом. Компания оживилась. Ролик взял из под лавки корзину с сухими дровами и направился на улицу, к мангалу, жечь уголь для печеной форели. Йончик сбросил инструменты и с Витькой отправился по мостику на берег – за шамотным порошком и глиной. Я тоже ступил за ними, как вдруг сверху донесся разъяренный визг супруги Николая: