Амнезия, или Стерва на договоре - [11]

Не соглашаюсь на интимные отношения со второй встречи — стерва. Не могу проникнуться страданиями подруг, которые терпят «этих козлов», своих законных супругов, кто «ради детей», кто вообще непонятно почему, — опять стерва. Не желаю признавать, что все бабы — дуры… ну, понятно, кто. А почему?

Вот и Сержик мой драгоценный нет-нет да попеняет мне на стервозность. В основном потому, что никак не соглашаюсь признать его образ жизни единственно правильным, цепляюсь за свободу и независимость. Естественно, цепляюсь: если соглашусь ими пожертвовать, то трехлетняя супружеская скука в Германии покажется идиллией. Потому как живет мой бойфренд…

Мальчонке за сорок, жена от него лет десять тому назад сбежала к небедному бизнесмену в Америку и двух дочек с собой прихватила. Теперь общаются по электронной почте. Как попал по распределению еще при советской власти в какой-то НИИ, так двадцать лет там и сидит, абсолютно всем доволен, работа «от и до», платят соответственно. Зато невероятное количество друзей, приятелей и просто знакомых, с которыми он общается каждый вечер, поскольку один не может пробыть больше получаса. Пару раз я составила ему компанию — и зареклась навеки, потому что едва не померла со скуки, на сей раз — чисто российского разлива.

Хотя со стороны все выглядело очень даже пристойно: научная и околонаучная интеллигенция, много читают, ходят на выставки, все поголовно предпочитают активный отдых: походы, байдарки, альпинизм, даже, кажется, исследование пещер. Лично я устаю слушать рассказы о ночах в сырых палатках, трапезах у костра и непрестанной борьбе с природой и погодой. Отдых за границей эта публика откровенно презирает, на меня, как на пропагандистку такого отдыха, смотрят с жалостливым недоумением. В общем, мы друг друга не поняли, теперь Сереженька ходит в гости один.

Выходные он любит проводить у меня, но последнее время мне это как-то разонравилось. Грешна: люблю поспать подольше, посмотреть по «видику» какую-нибудь легкую комедию, да просто посидеть с книжкой на лоджии, если погода позволяет. Но Серж в своем репертуаре: вставать надо вместе с солнцем и тут же начинать активно радоваться жизни, то есть бежать в соседний парк и восхищаться там каждой травинкой, мчаться на другой конец города, чтобы полюбоваться только что отреставрированным зданием, влиться в очередное народное гуляние…

— Как ты не понимаешь: это такое чудо, что мы вообще появились на свет! — проводил он среди меня воспитательную работу. — Деревья начинают зеленеть, травка пробивается, а ты этого не хочешь видеть. Завтра уже все будет по-другому. И мы будем другими…

— Вот тут я с тобой не согласна, — вяло отбивалась я. — За истекший период ты ни капельки не изменился. Остановись, подумай, переведи дыхание, наконец. Ты живешь так, словно постоянно куда-то опаздываешь.

— А только так жить и можно!

— Это кто сказал?

— Это я говорю.

Понимать следовало так: существуют две точки зрения — его и неправильная. Трава зеленая, небо голубое, а я не права по определению. По тому определению, которое мне дал (и продолжает давать) мой дорогой друг. У меня возникает только один вопрос: почему я никогда и никому не навязываю свое представление о правильном образе жизни?

Забавно, конечно, что экс-супруга, по-видимому, так же не вынесла непреходящей радости жизни и сбежала. Но еще более забавно, как этот побег трактовался Сергеем. Жена, оказывается, любила его отчаянно и самозабвенно, более того — любит до сих пор, просто не смогла вынести необходимости постоянно делить своего обожаемого супруга с окружающим миром. Выбрала скучное существование с невероятно ограниченным американцем, который ничего, кроме материальных благ, предложить не может.

— А может быть, ей этого вполне достаточно? — поинтересовалась я как-то.

— Этого не может быть достаточно! — отрезал Сергей. — Мне, например, нужно больше. И тебе тоже.

— Для начала было бы неплохо иметь материальные блага, — вздохнула я. — Потом можно хотеть большего.

— Не рассуждай как мещанка!

Я благоразумно заткнулась. Стремиться к материальным благам — мещанство, мотаться под дождем, снегом и ветром по горам и долам — невероятно одухотворенный способ проводить свободное время. Ну, не вижу я романтики в мытье жестяных мисок в ледяной воде с песком, равно как и в «ароматах» мокрых носок и пропотевших штормовок. Предпочитаю что-нибудь типа турецкого берега с горячей водой и кондиционером в номере, «шведским столом» и свежим постельным бельем. Если это мещанство, то я — мещанка. Но не люблю, когда на этой теме зацикливаются.

Нет, с моим «романом века» определенно нужно что-то делать. Еще пара месяцев такой жизни — и я свихнусь окончательно и бесповоротно.

Господи, о чем думаю, когда нужно в темпе бежать на работу? Еще, не дай Бог, машина заартачится — опоздаю, а этого у нас не любят. Задержаться после официального конца рабочего дня считается у нас хорошим тоном, а вот опаздывать больше, чем на три минуты, нельзя категорически. Мими взбесится.

Мими — это наш генеральный директор, Михаил Михайлович, мужчина приятный во всех отношениях и для всех сотрудников… мужского пола. Женский пол он, мягко говоря, не жалует, хотя вполне официально женат и даже является отцом двоих детей. Но фотографии их на письменном столе не выставляет и даже в бумажнике не носит, ссылки на пресловутые «семейные обстоятельства» от подчиненных не принимает, приходит в офис раньше всех, а уходит… Иногда мне кажется, что и не уходит вовсе, живет в своем кабинете.