Амфисбена - [73]

22 июня

Г-жа Брюван, будучи крайне доброй, предложила Жернону и Сюбаньи поехать с нею пить чай в вилле Иджиэя, покуда г-жа де Лерэн и я будем осматривать памятники и достопримечательности Палермо, где мы пробудем недолго, так как Антуан уверяет, что пребывания в портах ему скучны и утомительны. Он любит плавать по морю, долгие дни меж небом и морем, мягкое покачивание, глухое содрогание идущего судна. Он не хочет съезжать на берег, и наши прогулки его раздражают, особенно когда г-жа де Лерэн и я делаем их без сопровождения г-жи Брюван, Сюбаньи и Жернона. И несомненное дурное настроение Антуана, в которое он приходит ото всего, что приближает меня к г-же де Лерэн, возбуждает во мне подозрения на его счет. Что касается до нее, она не выказывает большой симпатии к Антуану. Она вежлива и сдержанна, ничего больше.

23 июня

Какие странные люди эти Сюбаньи! Вся жизнь г-на Жюля де Сюбаньи протекала под влиянием одного обстоятельства, и обстоятельство это состояло в том, что у г-на Сюбаньи то, что называется «голова с медали». Действительно, лицо у г-на Сюбаньи замечательно правильное: прямой нос, большие глаза, хорошо очерченный рот. Г-н Сюбаньи достаточно похож на какого-нибудь греческого эфора или римского проконсула. Он был очень красив, да и теперь красота его сохранилась. Классическая красота доставила ему случай в двадцать два года получить предложение от м-ль Леблерю, дочери крупного подрядчика. Молодой Сюбаньи был беден и служил в разных канцеляриях Парижа. М-ль Леблерю была не безобразна и очень богата, так что г-н Сюбаньи не отказался от наживы, которая сама давалась ему в руки. Начиная с этого момента, у г-на Сюбаньи было только одно занятие: позволять собой восторгаться. М-ль Леблерю, выйдя замуж, осуществила свою мечту о мужской красоте, но мечты эти она хотела продлить елико возможно. Поэтому г-н Сюбаньи был подвержен непрестанному и строгому режиму, ежедневным и мелочным заботам под неумолимым надзором внимательной и влюбленной г-жи Сюбаньи.

Г-жа Сюбаньи не смотрела за своей наружностью и фигурой, но на мужа налагала самое мелочное исполнение правил гигиены и эстетики. Все в жизни г-на Сюбаньи было подчинено одному обязательству — быть и оставаться красивым. Г-жа Сюбаньи ежечасно следит за физической красотой г-на Сюбаньи, и в течение сорока лет г-н Сюбаньи покорно подчиняется требованиям своего положения. Он покорился своей участи и даже вошел во вкус. Он строго исполняет все предписания, которые на него наложены. Он наблюдает за своим питанием, упражняет свои мускулы, ухаживает за своей кожей и волосами по рецептам, полученным им от специалистов. Он со всеми ими советовался и из сводки их предписаний составил себе уложение, которому неослабно и неустанно следует. К тому же около него всегда находится г-жа Сюбаньи, чтобы призывать его к порядку и поддерживать в нем уважение к средствам, благодаря которым г-н Сюбаньи всегда может в дни поклонения представлять своей супруге «голову с медали».

Обожание это имело еще и другое следствие для г-на Сюбаньи. Остаток времени, что у него не занято физическим самосохранением, он по большей части посвящает тому, что увековечивает всеми способами свое изображение. Ведет это дело также г-жа Сюбаньи. Г-н Сюбаньи лучший клиент для художников, скульпторов, граверов и фотографов современности. Количество бюстов, портретов, медалей и клише, сделанных с него, неисчислимо.

Г-на Сюбаньи рисовали, лепили, воспроизводили большее количество раз, чем президента республики или модного актера. У него солидная иконография, чем гордится г-жа Сюбаньи. Что касается до г-на Сюбаньи, то он охотно предоставляет себя этим знакам внимания к его персоне. Он так к этому привык, что машинально, в самых обычных жизненных положениях, он продолжает позировать. Что всего любопытнее, так это то, что у него нет ни малейшего тщеславия и что при всем этом он превосходнейший человек. Заботясь о своей красоте, он исполняет как бы долг. Исполняет он его на совесть и без всякого фатовства. Ничего не поделаешь, внешность обязывает. Он терпеливо сносит шуточки невыносимого Жернона. Они товарищи по школе. Жернон пользуется этим обстоятельством и уверяет г-жу Сюбаньи, что в те времена г-н Сюбаньи ничего не имел античного, меж тем как он, Жернон, привлекал внимание мамаш свежим и прелестным цветом лица.

25 июня. Море

Наконец-то! Я сказал ей! Теперь она знает про мою любовь! Это произошло вчера. Погуляв днем по Палермо с нашими спутниками, я и г-жа де Лерэн оставили их, чтобы подняться до Монреале. Они отправились на яхту, а мы взяли экипаж, чтобы совершить эту загородную прогулку. Сначала нужно ехать по густонаселенному предместью, не особенно характерному, где мальчишки в лохмотьях приветствовали нас криками и прыжками. Затем вскоре дорога начинает подниматься петлями. Окружена она прекрасною зеленью, тенистыми садами, живописными виллами в стиле барокко. Там и сям вдоль дороги фонтаны стекают в затейливые бассейны рококо. Воздух мягкий и теплый, немного усталый, немного томный, воздух конца ясного дня, полный запаха цветущих апельсиновых деревьев. Я смотрю на сидящую рядом со мною г-жу де Лерэн. Легкий ветерок слабо колеблет газовую вуаль, окружающий ее широкополую шляпу темной соломки. Она сегодня очень весела. Она шутит и смеется, потешаясь, как смешно ухаживает Жернон за г-жою Брюван. Так мы доезжаем до Монреале. Дорога приводит на главную площадь городка, и внезапно перед нами встает собор.