Американский таблоид - [208]

— Обратно в Миссисипи?

— Домой так домой, сынок.

Пит подмигнул:

— Береги себя, Кемпер. Спасибо, что подвез.

Патио его номера выходило на холмы. Для дешевенького мотеля вид открывался просто потрясный.

Он попросил окна на юг. Клерк устроил его в отдельно стоящей кабинке.

Перелет обратно был замечательный. Чертово небо так и светилось.

Он уснул и проснулся только в полдень. По радио передали, что Джек прибыл в Техас.

Он позвонил в Белый дом и в министерство юстиции. Его тут же отшили помощники помощников.

Видать, его имя попало в некий список. Он не успевал толком поздороваться, как они тут же клали трубку.

Он позвонил агенту-командиру ФБР в Далласе. Тот отказался говорить с ним.

Он позвонил в секретную службу. Дежурный офицер повесил трубку.

И он оставил эту затею. Устроившись в патио, он стал вспоминать поездку — от начала до конца.

Тени окрасили холмы в темную зелень. Думалось и виделось по-прежнему медленно.

Он услышал шаги. Вошел Уорд Литтел. Он нес на руке новенький тренчкот от «Берберри».

Кемпер сказал:

— Я-то думал, ты в Далласе.

Литтел покачал головой:

— Мне не обязательно присутствовать там лично. А вот в Эл-Эй мне кое за чем надо.

— Мне нравится твой костюм, сынок. Славно, что ты наконец-то научился одеваться.

Литтел уронил плащ. Кемпер увидел пушку и ухмыльнулся.

Литтел выстрелил. Отдача опрокинула его со стула.

Второй выстрел: ДАЛЬШЕ — ТИШИНА.

Перед смертью Кемпер успел подумать о Джеке.

99. (Беверли-Хиллс, 22 ноября 1963 года)

Коридорный вручил ему ключ и указал, в каком именно бунгало следует искать. Литтел дал ему тысячу долларов.

Тот обалдел:

— Столько денег только за то, чтобы его увидеть?

МНЕ НУЖНО ЕГО УВИДЕТЬ ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО.

Они стояли возле кладовки. Коридорный все посматривал за спину. Он шепнул:

— Только вы уж побыстрей. А то скоро мормоны вернутся — они завтракать ушли.

Литтел отвернулся и двинулся в указанном направлении. Его мысли неслись на два часа вперед, поспевая за далласским временем.

Бунгало было выкрашено в лососево-розовый и зеленый. Ключ открыл один за другим три замка.

Литтел вошел. Передняя была заставлена больничными холодильниками и капельницами. Воняло спреем от комаров и гамамелисом.

Он услышал детский визг. И определил источник: по телевизору показывали детскую передачу.

Он пошел на звук. Настенные часы показывали 8.09 — значит, в Далласе 10.09.

Передача сменилась рекламой собачьего корма. Литтел вжался в стену и посмотрел в открывшийся проход. И увидел человека.

Из капельницы в его вену поступала кровь. Он вкалывал себе что-то под кожу. Он лежал на больничной койке, абсолютно голый и тощий, как скелет, и никак не мог попасть в вену на бедре. Тогда он вколол иглу в пенис и нажал на плунжер.

Волосы его отросли почти до середины спины. А ногти, закрутившись, закрывали пол-ладони.

В комнате воняло мочой. В толчке плавали букашки.

Хьюз выдернул иглу. Кровать его просела под весом дюжины разобранных игровых автоматов.

100. (Даллас , 23 ноября 1963 года)

Зелье подействовало быстро. Хеши расслабился и едва заметно улыбнулся.

Пит отер иглу:

— Это произойдет кварталах в шести отсюда. Подкати коляску к окну где-то в 12.15. Увидишь кортеж и эскорт.

Хеши кашлянул в салфетку. С подбородка его закапала кровь.

Пит положил на его колено пульт от телевизора:

— Тогда врубишь телик. Все программы прервутся для экстренного выпуска новостей.

Хеши попытался что-то сказать. Пит напоил его водой:

— Постарайся не вырубиться, Хеш. Такое не всякий день увидишь.

Коммерс-стрит от самых краев тротуара до дверей магазинов была запружена народом. Народ размахивал самодельными плакатами на десятиметровых палках.

Пит пошел в клуб. По пути он едва успевал уворачиваться от восторженных зрителей.

Фанаты Джека были повсюду. Особо рьяных копы сгоняли в боковые улочки.

Малыши сидели на отцовских закорках. Ветер трепал мириады крохотных флажков.

Он добрался до клуба. Барби придержала для него столик у сцены. За представлением наблюдала жалкая кучка алкашей, которые успели налакаться уже днем.

Группа наяривала веселенькую мелодию. Барби послала ему воздушный поцелуй. Пит сел и улыбнулся — мол, спой мне что-нибудь нежное.

По клубу пронесся рев: ЕДЕТ! ЕДЕТ! ЕДЕТ!

Группа сорвалась в крещендо. Джоуи и парни едва стояли на ногах.

Барби с ходу затянула «Освобожденную мелодию»[54]. Все — повара, барменши, судомойки — бросились к двери.

Рев нарастал. Он превратился в гул моторов — лимузинов и «харлей-дэвидсонов» при полном параде.

Дверь оставили открытой. Он слушал Барби один — и не слышал ни слова.

Он смотрел на нее. Слова сами складывались в его голове. Она увлекала его — глазами и губами.

Шум медленно утихал. Он подобрался: сейчас, вот сейчас будет этот гребаный жуткий вопль.

За фасадом официальной истории

1961 год — великий американский режиссер Сэмюэл Фуллер выпускает на экраны фильм «Преступный мир США» и подводит жирную черту под «золотым веком нуара». Вместо устоявшихся стереотипов (детективы, напоказ циничные, но с добрым сердцем, роковые красавицы, гангстеры не без внутреннего благородства, неудавшиеся мошенники) — новый подход: жестокие и беспощадные махинаторы по обе стороны закона, побитые жизнью и не слишком привлекательные внешне персонажи, а также реалистичный показ всесокрушающей одержимости местью. Тот самый «преступный мир» показан скрытой от посторонних глаз изнанкой большого бизнеса и политики; противостоящий ему полицейский аппарат оказывается пронизанным коррупцией. И только одержимые одиночки с личными целями и планами способны повлиять на ход вечного противостояния, пусть и ценой собственных жизней. Успех «Преступного мира» повлек за собой фильмы «Шоковый коридор» (1963) и «Обнаженный поцелуй» (1964), образовавшие «пессимистическую трилогию» Фуллера об Америке начала 60-х и сильно повлиявшие на кино и литературу XX века.