Американский поцелуй - [62]

Ралли подтолкнула Джеймса в сторону пожарного выхода. Он смотрел на ее ковбойский наряд, на юбку, обтягивающую бедра. Однажды он видел ее обнаженной, но этот костюм был сексуальнее.

— Подожди, — настаивал Джеймс. — Так ты думала?

— Пойдем, пойдем. — Ралли вытолкнула Джеймса в дверь. — Нам нужно поесть.

Они шли по аллее, засыпанной снегом, и над головой у них мерцало звездное небо. Джеймс вспомнил о плаще, который остался в «Минотавре». Дверь за ними захлопнулась.

— Господи, — произнес он, — здесь холодно.

— Я умираю от голода, — пожаловалась Ралли.

Они стояли и смотрели друг на друга. От тел поднимался пар.

— Готова поспорить, что ты любишь пепперони, — сказала Ралли.

— Я без ума от тебя, — признался Джеймс.

Ралли переступила с ноги на ногу, скрестила руки.

— Ты меня даже не знаешь.

«Я сказал это, — подумал Джеймс. — Я стою здесь. И я сказал это».

— Я люблю пепперони, — произнес он.

Ралли обняла его и поцеловала во второй раз.

Иногда все происходит именно так. Город приложил к этому руку, позволил двум людям влюбиться так, как Ралли и Джеймс. Они сходили за пиццей, а потом остановили такси, чтобы прокатиться по острову. В честь Нового года водитель предложил им ЛСД, но они отказались. Они уселись на заднее сиденье, счастливые, потому что были вместе, нежно целовались и почти не разговаривали. В три часа утра они были в квартире Ралли в Сохо, медленно готовясь полностью познать друг друга. Они ласкали, дразнили, улыбались, приближаясь к развязке. Они наслаждались и довели друг друга до оргазма. Ралли спела Джеймсу песню из своего детства. На рассвете они стояли у окна, завернутые в одеяла, наблюдая за восходом солнца.

Последовала изумительная неделя, когда Джеймс и Ралли почти не разлучались. Джеймс взял отпуск на неделю, а Ралли отложила свои дела. Они сражались в постели до полудня. Потом садились на поезд и ехали на Кони-айленд, где гуляли по хрустящему под ногами песку. Джеймс пригласил Ралли во «Флэт Майклз», где она не была, а она познакомила его с восхитительными гамбургерами в бистро на углу. Они держались за руки на «Анжелике», посмотрели две пьесы, экспериментировали с дамским бельем, спали до десяти. Они были влюблены, и после полуночи в четверг, в их шестую ночь, Джеймс сел на пол в ванной Ралли, шепча о своем счастье. Ралли спала, и Джеймс провел в ванной с выключенным светом около получаса. Он скучал по Отису, скучал по той части себя, которая беспристрастно оценивала его переживания, но в нем появилось что-то новое, неотвратимое. Запах кожи Ралли наполнял его легкие, а ее голос он готов был слушать бесконечно. Моррис, Миннесота, Анамария и его собственная непримечательная жизнь исчезли в мгновение ока, и остались только руки, бедра и грудь Ралли. Когда они гуляли по Сохо, держась за руки, Джеймс вглядывался в глаза прохожих, пытаясь понять, правда ли они с Ралли осязаемы или счастье сделало их невидимыми. Они спорили только о том, какие фильмы смотреть, по каким улицам гулять и куда они поедут путешествовать.

— Новая Зеландия, — произнес Джеймс.

Ралли целовала его икры. Они лежали в кровати обнаженные.

— Остров Скай, — сказала она.

— Серенгети.

Ралли села между его ног. Она целовала его бедра.

— Остров Скай.

Джеймс откинулся назад, закрыл глаза.

— Токио, — прошептал он.

— Хмм. Ты все еще настроен спорить со мной?

— Нет, — выдохнул Джеймс.

Они не появлялись в квартире Джеймса целую неделю. Джеймс пробирался туда, чтобы переодеться, но старался делать это днем, когда Патрик был на работе. Джеймс не очень боялся встречи с соседом, но ни он, ни Ралли не хотели иметь с ним дело. Они не знали, как он отнесется к их отношениям, но обсуждать это с кем бы то ни было, особенно с Патриком, не хотелось. Поэтому они не знали и не интересовались, чем кончился «дебош». Они знали, что Уолтер и Генри стали приятелями, и надеялись, что Николь Боннер выйдет замуж за Дугласа Керчека. Они наслаждались друг другом. К радости Ралли, Патрик не имел ни малейшего представления, где она живет. Она всегда приезжала к нему, и никогда — наоборот. Таким образом, оказалось, что Ралли и Джеймс предоставлены самим себе. Манхэттен — целый мир, в котором неделя оборачивается медовым месяцем.

Они катались на коньках в Рокфеллер-центре. Посетили музей Клойстерс, постояли перед гобеленом, где первый раз встретились. Они обсуждали снег, смертную казнь, но больше всего они говорили друг о друге. Джеймс заметил, что все время говорит Ралли о том, как она выглядит, будто не доверял зеркалам вокруг.

— Ты прекрасна, — говорил он.

— Нет, — протестовала Ралли.

Джеймс поцеловал ее за ухом.

— Ты прекрасна.

В отместку Ралли назвала Джеймса тигром.

— Кто я?

Они опять оказались в постели Ралли. Был субботний вечер. Ралли села на кровати, потянулась и достала с полки книгу.

— Это мое любимое стихотворение, — объяснила она, — «Разоблачение десяти часов» Уоллеса Стивенса. Послушай. «Дома населены белыми ночными рубашками…»

— Ложись. — Джеймс потянул ее за локоть.

— Нет, слушай. «Дома населены белыми ночными рубашками. Нет ни одной зеленой, пурпурно-зеленой, желто-зеленой или желтой с синей каймой…»