Американский поцелуй - [50]

В Примптоне Джеймс жил в одной квартире с Патриком Риггом, рисковым трейдером в «Харроу Ист». Они познакомились на вечеринке, организованной компанией, и так получилось, что оба искали квартиру. Джеймс согласился на соседа, чтобы сэкономить деньги — Примптон был старым, известным и дорогим зданием — и с условием, что Патрик, помешанный на женщинах, оставит Джеймса в покое. Именно из-за Патрика Ригга Джеймс впервые стал разговаривать с лифтом.

Произошло это так. Джеймс уже заканчивал Пратт, у него появилась собственная комната в общежитии, когда к нему вернулась старая ночная привычка просыпаться, садиться на пол и раскачиваться взад-вперед. Возможно, сказался стресс во время экзаменов, но Джеймс понял, что нуждается в утешении. Он хотел ощутить надежность своего старого ритуала. Изменилось только то, что, когда Джеймсу требовалось излить душу, Анамария уже не появлялась, хотя, может, он и не позволял ей появиться, и рассказывать стало некому. Джеймс пытался общаться с богом, но чувствовал смущение и неловкость. В конце концов он стал бормотать себе под нос, не найдя подходящих воображаемых слушателей.

Стоило Джеймсу поселиться с Патриком Риггом, как все изменилось. У Патрика были еще более эксцентричные привычки, чем у Джеймса. Он проскальзывал в квартиру в одиннадцать вечера под руку с великолепно одетой женщиной, торопливо вел ее в спальню и закрывал дверь. Иногда Джеймс подслушивал, ожидая услышать стоны или беседу. Но он ничего не слышал, а дверь Патрика оставалась запертой. Через час или немного позже та же женщина выходила из его спальни в спортивных штанах и футболке и выглядела либо смущенной, либо умиротворенной. Она уходила, и потом, около полуночи, квартира заполнялась странными типами: вышибалами с горой мышц, долговязыми, улыбающимися мужчинами с пакетами гашиша и стройными, разодетыми женщинами. Они были коллегами Патрика или его любовницами, они сидели в комнате часами, потягивая джин и виски и шепчась по углам. Джеймс никогда не понимал их. Мужчины были компанией чудаков, принимавших наркотики и говорящих на разных языках. Женщины были красивы, но мрачны. У них были ямочки на щеках, родинки или веснушки, как у нормальных людей, но они были одержимы Патриком, и Джеймс решил, что его сосед либо герой, либо сутенер. Однажды утром он собирался расспросить Патрика о его пристрастиях, но этим же утром дверь в комнату Патрика оказалась слегка приоткрытой, и в эту щелочку Джеймс увидел своего соседа, чистящего и заряжающего пистолет. Этого было достаточно, чтобы Джеймс отказался от своей затеи. Он так и не спросил его ни о чем, хотя Патрик был безупречно вежлив с ним.

Часто Патрик приглашал Джеймса присоединиться к своей странной компании по вечерам. Но Джеймс отказывался, оставался в своей комнате и спал. Когда что-то заставляло его просыпаться, раскачиваться на полу и разговаривать с собой, он обнаруживал, что не может этого делать. За стеной редко шумели, но Джеймс ощущал присутствие посторонних. Возбуждение мужчин, их смешки, запах женщин проникали в комнату Джеймса и мешали его спокойствию и одиночеству. Так Джеймс приобрел другую странную привычку.

Началось все очень просто. Была среда. Около полуночи Джеймс проснулся, приготовившись раскачиваться и обращаться к темноте. Он услышал звон бокалов и смех сквозь стену и решил выйти погулять. Он оделся, покинул комнату и попал в коридор. Он зашел в лифт, собираясь спуститься вниз и побродить по городу. Он собрался нажать на кнопку первого этажа, но заколебался. Возможно, потому, что было поздно и тихо или потому, что Джеймс был один, но он застыл на месте. Он еще и месяца не прожил в Примптоне и никогда не был один и настолько спокоен, чтобы рассмотреть лифт поближе.

Это был чудесный лифт с приглушенным, неярким светом. На полу лежал квадратный темнокрасный ковер. В кабине были латунные поручни и гладкие стены из красного дерева, а панель управления была как на изящной шхуне. Нажимая на кнопки и выбирая направление, лифт тихо вздыхал и скользил под самую крышу или опускался до земли. Помимо панели управления был медный рычаг, закрепленный на стене. Рычаг невозможно было выдернуть даже упрямым детским ручкам, но его можно было переключить либо вправо, либо влево. Если выбиралось правое, обычное положение, лифт двигался плавно. Если рычаг поворачивали влево, то лифт двигался рывками, с неожиданными остановками и внезапными ускорениями.

Все в лифте говорило о старомодной работе и изяществе — качествах прошлого века. Теперь, когда он это понял, Джеймс вспомнил, что его соседи никогда не разговаривают в лифте. Они молчат не из стеснения или отчуждения — некоторые из них являются друзьями или близкими родственниками, — а из бессознательного уважения к Примптону и лифту.

Примптоновский лифт и правда заслужил уважение. Он был самым старым работающим лифтом фирмы «Отис» в Манхэттене. Установленный в 1890 году, он бесперебойно продолжал работать. Механизмы, приводящие его в действие, были сделаны на века, и единственным человеком, который знал, как проникнуть во внутренности лифта, был Сендер, швейцар Примптона. Вероятно, Иоганн Рук, нынешний владелец Примптона, тоже знал секреты лифта, но Иоганн Рук редко появлялся в своих владениях. Он был добродушным немецким доктором, предпочитал жить в Париже, Гане и тропических лесах Бразилии. Мало кому из жильцов довелось видеть доктора Рука, и все, что было известно Джеймсу Бранчу о владельце, — это его изображение на портрете, висевшем в холле Примптона. На полотне был запечатлен сурового вида джентльмен с копной седых волос, стоящий немного в тени и облаченный в черный смокинг.