Американский ниндзя 1-2 - [59]

Соотношение целей и средств издавна загоняло в тупик знатоков этики; да и почти любой человек рано или поздно бывает должен сделать свой выбор, расставляющий по полочкам его жизненные ценности.

Ради борьбы со злом в одном из весьма конкретных его воплощений полковник был готов нарушить присягу, закон, перешагнуть через целый ряд моральных табу — и оступился на малом. Хотя на малом ли?..

Он сел в кресло, опустив голову на руки.

Любовь к дочери была не просто его слабостью, она была едва ли не единственным пунктом его жизненной программы, позволяющим не забывать, что и он человек, а не какая-то функция, ожившая логическая схема, взвешивающая на весах судьбы всего мира.

Предавая Джо, полковник ставил под удар свои взаимоотношения с Патрицией и под сомнение снос право считаться человеком.

Это был тупик…

До сих пор полковник мог идти вперед, мог выбирать, мог принимать решения, теперь он не знал, что делать: цена, которую запрашивала с него великая идея, была слишком велика.

Идея может быть только у человека. Убив в себе человека, полковник потерял бы и идею. Смысл жизни не существует сам по себе, для него как минимум, нужна жизнь.

Затормозить или разбиться — вот как стоял теперь вопрос. Словно на автогонках…

Полковник потер руками виски и закусил губу.

Останавливаться было поздно. Да и стоило ли, раз худшее уже было сделано? Эту мысль он подавил на корню: вспомнив о человеке в себе, полковник вызвал того к жизни, и тот протестовал теперь против своей возможной гибели, крича: «Еще не все потеряно, еще можно остановиться, пусть даже снова дорого заплатив!».

Человек хотел жить. Он боролся, он возмущался…

«Там, за стеной, которую ты хочешь пробить ценой моей жизни, — кричал он, — творится полный беспредел. Утратив человеческое в себе, ты потеряешь понимание добра и зла — как ты сможешь тогда бороться с последним и много ли будет стоить такая твоя борьба?»

Как ответить на это, полковник не знал, и ему делалось все тяжелее.

Пожертвовать идеей ради идеи — разве это не абсурд? Лишиться цели ради цели — что это такое? А жизни ради смысла жизни?

От мыслей его отвлек шум мотора — видно, возвращались полицейские.

Шум отозвался в его сердце непривычной болью, но все же он возник вовремя: еще немного — и полковник усомнился бы в правильности самой идеи, столько лет направлявшей всю его жизнь по определенному пути. Естественно, и военную карьеру он избрал для того, чтобы столкнуться с «носителями зла» в открытом бою. Все эти годы он ждал, когда же начнется, наконец, война, но, даже объявив «крестовый поход против коммунизма», президент снова обманул полковника в его ожиданиях, так как никаких практических действий за этим не последовало. Вот тогда-то полковник и позволил втянуть себя в одну авантюру…

В дверь постучали.

Полковник встал с места и пошел открывать. Движения его были скованными. Дверь распахнулась, и на пороге возник Ортега.

При виде Ортеги полковнику показалось, что сердце его чуть не остановилось.

— Какие-нибудь проблемы? — вырвалось у него. — Я спал…

— Нам нужно поговорить.

Полковник посторонился. Боль в его груди делалась все сильнее.

— Но почему сейчас, ночью? — полковник был готов ухватиться за любую отговорку.

— Потому что того требуют обстоятельства, — отрезал Ортега, разваливаясь в кресле.

На его жилистой шее поблескивала широкая золотая цепочка, вторая, потоньше, покоилась на волосатой груди, выглядывающей из незастегнутой сверху рубашки.

— Что ж, я слушаю, — сжимая кулаки, проговорил полковник.

«Мое окончательное решение будет зависеть от этого разговора. Или я пойду до конца, или все противозаконные операции будут свернуты», — с неожиданной твердостью подумал про себя полковник и ощутил облегчение: все же это давало какую-то определенность.

— Ты говорил, что операция абсолютно надежна, — прокурорским тоном провозгласил Ортега.

— Абсолютно надежна, как я и сказал.

— Тогда почему этот Джо все время путается у нас под ногами? Товар должен быть отправлен завтра, а я до сих пор получил не все.

Полковник скривился. Вопреки его ожиданиям, определенность не наступала: пока речь шла лишь о конкретных действиях, а не о вопросах морали. Хотя…

— Мне это дело перестает нравиться, — проговорил полковник. — Так можно зайти слишком далеко.

— Да, это действительно слишком далеко зашло,

— сделал жест рукой Ортега. — Особенно если учесть, что Джо удалось уйти.

На полковника уставился прямой, ожидающий взгляд, но не ясно было, чего он ожидал. Скорее всего, чего-то совсем другого, не имеющего ничего общего с мыслями полковника, который, в свою очередь, ждал от Ортеги своего «намека», капли на любую из чашек своих весов.

Или — или…

— Я вас не понимаю, — полковник встал и подошел к окну. У окна располагалась подзорная труба, нацеленная зачем-то в звездное небо. Задумавшись о своем, полковник принялся поглаживать ее холодный бок.

— Товар должен быть отправлен завтра, — развернулся вместе с креслом Ортега.

«Не хватало только, чтобы и этот идиот вышел из-под контроля», — неприязненно подумал он, сверля глазами спину полковника.

— Вы что, боитесь, что этот парень может вам помешать? — полковник пожал плечами. — Он — никто. Я просто вас не понимаю.