Американский Голиаф - [68]
– Прекрасное путешествие, я вам завидую, – сказал Арбутнот. – И полностью поддерживаю ваше решение. Но вы ручаетесь, что этот титанический запах рассеется?
– Надо было вам его вчера понюхать. Словно выдержанная пеленка. Когда он доберется до Манхэттена, будет благоухать, как первая роза девственницы.
– Что ж, счастливого пути – и вам, и ему, – сказал Арбутнот.
Почему я горизонтален? Тело в ужимке, а лицо? Подгоните лицо по фигуре. Дайте лицу характер. Титан – не холоп. Вырежьте мне мину, чтоб нагоняла страх. Чтоб я стал похож на мерзкую кикимору. Кто мой двойник? Этим самозванцем займутся, и очень скоро. Мне интересен этот их Барнум, которому, по их словам, я нужен. И его «страна янки от моря до моря». Мой ринг?
Нью-Йорк, Нью-Йорк, 6 декабря 1869 года
Эксклюзивно для «Нью-Йоркского горна», 6-го сего месяца. Долгожданный «час решения» в сиракьюсском отеле «Йейтс», где вчера вечером, дабы определить, кем же является наш каменный гость – «человеком, статуей или подделкой», – собрались столь непогрешимые авторитеты, оставил аудиторию из почти 500 человек в той же степени разделенной во мнениях, в какой она пребывала прежде.
Под эгидой «Иллюстрированного журнала» выступили присутствовавшие светила, а именно философ-трансценденталист, поэт и писатель Ральф Уолдо Эмерсон, блистательный Оливер Уэнделл Холмс, недавно заступивший на пост редактора «Гарвардского юридического обозрения», а также прославленные художники Сайрус Кобб и Эрастус Доу Палмер. Участники получили возможность, призвав на помощь любых избранных ими экспертов, изучить репрезентативную порцию «мозга», извлеченную из-под каменного черепа исполина с разрешения мистера Уильяма Ньюэлла, владельца и первооткрывателя сего феноменального объекта.
Первая в тот вечер волнующая сцена разыгралась в миг, когда мистер Эмерсон, основываясь на тщательном исследовании предмета, объявил исполина «bona fide[56] окаменевшим человеком». Ответом ему стали продолжительные аплодисменты и одобрительные выкрики, звучавшие громче всего из уст многочисленных представителей духовенства.
Энтузиазм аудитории несколько охладила ясная речь мистера Холмса, в коей он объявил исполина не окаменелостью, но каменной скульптурой, «возможно, величайшей древности» и, бесспорно, выдающимся и восхитительнейшим произведением искусства.
Та же аудитория, что рукоплескала мистеру Эмерсону и шикала на мистера Холмса, была повергнута в ошеломленное молчание скульптором Эрастусом Доу Палмером, который со всей прямотой назвал Кардиффского исполина подделкой, точнее, жалкой, не обладающей художественными либо эстетическими достоинствами забавой бесталанного дилетанта.
Следом на сцену выскочил Сайрус Кобб – коллега мистера Палмера и художник той же репутации – с криками о том, что «всякий, кто заклеймит эту вещь фальшивкой, распишется в собственной глупости». Если ранее аудитория была настроена на цивилизованную дискуссию и у нее были к тому основания, то теперь она получила желчный обмен остро отточенными оскорблениями.
Вскоре оживленная беседа была прервана, ибо один из присутствующих, заплативший, как и прочие, сумму десять долларов за привилегию стоять плечом к плечу с собратьями и выслушать сии ученые, однако конфликтующие друг с другом суждения, вдруг запрыгнул на сцену и набросился с кулаками на мистера Палмера. Пока Мудрец из Конкорда с мистером Холмсом спасали подвергшегося нападению скульптора, мистер Кобб дистанцировался от вульгарной сцены, которая быстро переросла в общее волнение, повлекшее за собой спорадические перебранки и потасовки.
Человек, совершивший столь неслыханное нападение на мистера Палмера, был задержан и выведен из зала дежурным офицером полицейского управления города Сиракьюса. На момент написания этой заметки личность хулигана не установлена, хотя поговаривают, будто он близкий родственник Уильяма Ньюэлла из Кардиффа и одновременно ярый приверженец того мнения, что исполин послан нам из времен Книги Бытия для творения чудес.
Не имея достаточных знаний и не в силах понять происходящее, за неразберихой наблюдал сам Кардиффский исполин; располагался он на подобающей возвышенности в танцевальном зале отеля «Йейтс», где и пробудет до конца этого года. В следующем году исполина перевезут в Нью-Йорк для публичного показа – точное место объявят дополнительно.
Вопрос «человек, статуя или подделка», таким образом, остался неразрешенным, хотя большинство присутствовавших при «часе решения» с очевидностью отдало свои симпатии мистеру Эмерсону и его пылкой декларации, признавшей объект безусловно древним ископаемым, в присутствии которого отчетливо ощущается «необъятность человека».
