Американский детектив - 4 - [14]

Тем не менее, он не стал спорить с Лонгменом, отвергнув только самые трудоемкие затеи. И в результате маскировка свелась к очкам Лонгмена, седому парику Стивера, фальшивым усам и бакенбардам Уэлкама, а сам он скрыл худобу лица с помощью марлевых тампонов.

Сейчас он легонько тронул машиниста за плечо.

— Теперь можешь обернуться.

Машинист взглянул на маску и отвернулся, решительно, но несколько запоздало демонстрируя, что его совершенно не интересует, как Райдер выглядит. Райдер ухмыльнулся и подумал, что это можно расценить, как дружественный жест.

— Скоро тебя вызовут по радио из центра управления. Не обращай внимания. Не отвечай. Понял?

— Да, сэр, — с готовностью кивнул машинист. — Я же обещал, что не стану прикасаться к радио. Я готов сотрудничать, — он замялся. — Лишь бы остаться в живых.

Райдер не ответил. Сквозь лобовое стекло виден был уходивший вдаль полутемный туннель с яркими точками сигнальных огней. Он отметил, что Лонгмен остановил поезд в каком-то десятке шагов от аварийного силового шкафа.

— Они могут говорить что угодно, — не унимался машинист. — Я буду глух и нем.

— Помолчи, — буркнул Райдер.

Пройдет ещё пара минут, пока в диспетчерской не начнут беспокоиться, потом свяжутся с центром управления и сообщат: судя по сигналам, на всем перегоне путь свободен, но поезд стоит.

Для него, подумал Райдер, это будет всего лишь вступлением; пока ему остается только наблюдать за поведением машиниста. Уэлкам на своем посту сторожит заднюю аварийную дверь; Лонгмен движется к кабине второго вагона; следует полагать, что Стивер с кондуктором идут вдоль поезда. Он безоговорочно доверял Стиверу, хотя мозгов у того было куда меньше, чем у прочих. Лонгмен интеллигентен, но трусоват, а Уэлкам опасно разболтан. Пока все идет гладко, это не страшно. Если же что-то пойдет не так, эти слабости дадут о себе знать.

— Диспетчерская вызывает поезд Пелхэм Час Двадцать Три, диспетчерская вызывает поезд Пелхэм Час Двадцать Три. Ответьте, пожалуйста.

Нога машиниста непроизвольно дернулась к педали, которой наравне с кнопкой на микрофоне можно было начать передачу. Райдер пнул его в лодыжку.

— Простите, это чисто машинально, нога сама дернулась... — машинист сглотнул слюну, на лице его застыло смущение, столь глубое, что больше походило на раскаяние.

— Пелхэм Час Двадцать Три, вы меня слышите? — Голос в динамике сделал паузу. — Пелхэм Час Двадцать Три, ответьте. Говорите, Пелхэм Час Двадцать Три.

Райдер отключился от этого голоса. Сейчас Лонгмен должен быть в кабине второго вагона, дверь должна быть заперта, а рукоятка тормоза, ключ заднего хода и ключ от сцепки вагонов вставлены на места. Расцепка вагонов, даже если принять во внимание ржавчину, не займет и минуты...

— Диспетчер вызывает Пелхэм Час Двадцать Три. Вы меня слышите? Ответьте пожалуйста, Пелхэм Час Двадцать Три... Отвечайте, Пелхэм Час Двадцать Три!

Машинист взглянул на Райдера, явно призывая к действию. В какой-то момент его чувство долга и возможно, страх, пересилят боязнь за жизнь. Райдер решительно покачал головой.

— ПелхэмЧас Двадцать Три. ПелхэмЧас Двадцать Три, какого черта, куда вы пропали?

Лонгмен

Пока Лонгмен шел через вагон, лица пассажиров сливались у него в глазах в неясную безликую массу. Он не осмеливался смотреть на них из боязни привлечь к себе внимание, несмотря на заверения Райдера, что для того, чтобы его заметили, нужно как минимум пройтись по потолку (— И даже тогда, — говорил Райдер, — большинство будет делать вид, что ничего не случлось).

За его приближением с ядовитой ухмылкой наблюдал Уэлкам, и как всегда один его вид заставил Лонгмена занервничать. Тот был каким-то странным, почти маньяком. Возможно, именно потому его вышвырнули из мафии?

Когда Лонгмен подошел, Уэлкам уже не ухмылялся и продолжал подпирать дверь. На какое-то мгновение Лонгмену показалось, что Уэлкам не отступит, в нем стала подниматься паника, как ртуть в термометре. Но потом тот шагнул в сторону и с насмешливой ухмылкой распахнул дверь. Лонгмен глубоко вздохнул и шагнул вперед.

Между вагонами он остановился и посмотрел на проходившие под стальными плитами переходной площадки толстые кабели, по которым электричество поступало от вагона к вагону. Распахнулась дверь во второй вагон, и он увидел, что её придерживает Стивер. Рядом жался перепуганный молодой кондуктор.

Стивер протянул Лонгмену ключ от двери, отобранный у кондуктора. Лонгмен отпер дверь кабины, вошел внутрь, запер дверь и положил руку на пульт. Потом поставил ручку тормоза на место и выудил из кармана ключ заднего хода. Этот ключ размером примерно в пять дюймов представлял из себя начищенную до блеска рукоятку, вставлявшуюся в гнездо контроллера. Теперь в зависимости от положения ключа заднего хода можно было двигать поезд взад и вперед. И, наконец, он вставил ключ от сцепки, очень похожий на ключ заднего хода, только с несколько меньшей головкой.

Если не считать вагонного депо, машинисту редко приходилось расцеплять поезд или двигаться задним ходом, но и то и другое было достаточно несложно. Лонгмен повернул ключ сцепки, и сцепка между первым и вторым вагоном разъединилась. Потом он поставил ключ в положение "задний ход". Затем установил контроллер в исходное положение. Разомкнутая сцепка мягко разошлась, и девять вагонов поезда двинулись в обратном направлении. Когда до станции на глаз осталось метров 150, он плавно нажал на тормоз. Поезд остановился. Лонгмен снял рукоятку тормоза и оба ключа, сунул их в карманы и вышел из кабины.