Американская империя - [17]

Такая форма сопротивления, как отказ подчиняться, имела место еще в Африке. Один работорговец сообщал, что негры были «настолько своенравными и не желавшими покидать свою страну, что часто прыгали в море за борт каноэ, шлюпки или судна и оставались под водой, пока не тонули».

В 1503 г., когда самых первых чернокожих невольников привезли на Эспаньолу, испанский губернатор острова пожаловался в испанский суд, что беглые негры-рабы подают пример неповиновения индейцам. В 20-х и 30-х гг. XVI в. восстания рабов происходили на Эспаньоле, в Пуэрто-Рико, Санта-Марте и на территории современной Панамы. Вскоре после этих выступлений испанцы создали специальную полицию для охоты за беглецами.

В законе, принятом в 1669 г. в Виргинии, говорилось об «упрямстве многих из них», а в 1680 г. законодательная ассамблея обратила внимание на собрания рабов «под предлогом празднеств и ссор», что было сочтено «имеющим опасные последствия». В 1687 г. в районе Северного перешейка колонии был раскрыт заговор, участники которого планировали убить всех местных белых поселенцев и бежать во время массовых похорон.

Дж. Маллин, изучавший сопротивление рабов в Виргинии XVIII столетия, пишет в своей работе «Побег и мятеж»: «В дошедших до нас источниках о рабстве в Виргинии XVIII в. – архивных материалах плантаций и графств, газетных объявлениях о розыске беглых рабов – даются описания мятежных невольников и некоторых других категорий. Рабы характеризуются как ленивые и вороватые; они притворялись больными, уничтожали урожай, хранилища и инструменты, иногда нападали на надсмотрщиков и убивали их. Невольники тайно торговали краденым. Беглых рабов делили на несколько типов: лентяи (такие обычно добровольно возвращались к хозяину), «разбойники»… и рабы, которые на самом деле были беглецами, – те, кто бежал, чтобы увидеться с родственниками; те, кто уходил в город, выдавая себя за свободных, или те, кто хотел навсегда освободиться, попав на отплывавшее из колонии судно либо собравшись вместе для строительства поселков или ища убежищ на фронтире. Убеждения мятежных рабов другого типа были непоколебимы: эти люди становились убийцами, поджигателями и повстанцами».

Невольники, недавно привезенные из Африки и все еще сохранявшие наследие своего общинного строя, убегали группами и пытались основать селения для беглецов в диких местах, на границе. С другой стороны, рабы, родившиеся в Америке, предпочитали бежать в одиночку и, обладая навыками, которым обучились на плантации, старались выдавать себя за свободных.

В английских колониальных документах есть отчет 1729 г. вице-губернатора Виргинии британской Торговой палате, в котором говорится о том, что «несколько негров, около пятнадцати человек… сговорились бежать от хозяина и обосноваться в цитадели соседних гор. Они нашли способ заполучить некоторое количество оружия и боеприпасов, взяли с собой часть провизии, свою одежду, постельное белье и рабочие инструменты… Хотя, к счастью, эта попытка была пресечена, она все же должна побудить нас к некоторым эффективным мерам».

Рабство было очень выгодно некоторым рабовладельцам. Вскоре после Американской революции Джеймс Мэдисон рассказал английскому гостю, что ему удавалось зарабатывать 257 долларов в год с каждого негра, тратя на его содержание лишь 12–13 долларов. Другой точки зрения придерживался рабовладелец Лэндон Картер, который за пятьдесят лет до этого писал, жалуясь на то, что его невольники настолько пренебрегали своей работой и были настолько не склонны к сотрудничеству («или не могли, или не желали работать»), что он начал размышлять, а стоило ли вообще содержать их.

Исходя из того что организованные восстания были редки, а на Юге удалось сохранять институт рабства в течение двухсот лет, некоторые историки представляют такую картину: рабы смирились со своим положением; их африканские корни были уничтожены, и, по словам С. Элкинса, они превратились в «самбо»[10], «общество беспомощных и зависимых» людей. Или, как отмечал другой историк У. Филлипс, чернокожие смирились «с подчинением по расовому признаку». Но при целостном взгляде на образ действий рабов, на сопротивление, имевшее место в повседневной жизни, от безмолвного нежелания работать до побегов, картина становится иной.

В 1710 г., предупреждая законодательную ассамблею Виргинии, губернатор Александр Спотсвуд заявил: «…свобода ходит в колпаке, который может, не имея языка, привлечь всех, кто страстно желает сбросить оковы рабства, и сам такой бунт будет безусловно сопровождаться столь ужасающими последствиями, что, я думаю, нам вовсе не преждевременно принять меры против такового, как укрепив самооборону, так и создав закон, предотвращающий сборища этих негров».

В самом деле, учитывая жестокость наказания за побег, тот факт, что так много черных бежало, является признаком настойчивого бунтарства. В XVIII столетии в виргинских кодексах о рабах говорилось:

«Ввиду того что невольники часто убегают и прячутся, притаившись на болотах, в лесах и в других укромных местах, убивая свиней и нанося иной ущерб жителям… если раб не возвращается немедленно, то любой может убить или уничтожить таких рабов теми методами и способами, которые он… сочтет нужным… Если же раб будет пойман… должно быть… признано законным суду графства назначить такое наказание указанному рабу, будь то расчленение или иное… какое они [эти суды] сочтут уместным, в целях перевоспитания любого такого неисправимого раба и устрашения прочих от подобных деяний».