Америка несбывшихся чудес - [11]
Читатели книги сразу и безоговорочно, простодушно и единодушно поверили и в Мандевила, и в его необычайные приключения. Что же касается чудес, то в их достоверности убеждать не было никакой необходимости, поскольку все они уже были многократно описаны предшественниками.
Созданная около 1355 г., книга имела бешеный успех. Тут же были выполнены сотни рукописных копий; через несколько лет книгу перевели со старофранцузского на латынь, а затем на основные европейские языки. Ею зачитывались, ее использовали священники в проповедях, ее даже переложили в обширную поэму. А когда наладился процесс книгопечатания, последовало бессчетное количество переизданий, особенно в Англии, которая по праву гордилась своим прославленным путешественником. Вплоть до XVIII в. никто не смел усомниться в подлинности Мандевила, а на его записки ссылались как на достойный доверия источник.
А затем наступил век Просвещения, беспощадный по отношению к средневековым мифам, и Мандевилу пришлось с лихвой заплатить за свою былую славу. Автор книги был объявлен мистификатором и несусветным лжецом, а имя Мандевил стало чуть ли не нарицательным, сродни имени Мюнхгаузен.
И здесь мы считаем необходимым решительно вступиться за сочинителя книги. Что касается обвинений в мистификации, то описание вымышленного путешествия вымышленного героя — столь же древний литературный прием, как и сама литература. Еще более несправедливым представляется обвинение во лжи. Жеан де Бургонь не был лжецом, он был добросовестным компилятором и сообщал сведения, которым сам абсолютно доверял, а если он где-то чего-то присочинил и приукрасил, — так разве можно это ставить в упрек писателю?
Наконец, Бургонь имеет, можно сказать, и научную заслугу, забытую неблагодарными потомками. Он косвенно причастен к открытию Америки. Одну из глав книга автор почти целиком посвятил доказательству шарообразности Земли и в качестве одного из многочисленных доводов привел рассказ о некоем человеке, совершившем кругосветное путешествие. Правда, двигался он на восток: из Англии в Индию, затем в Китай, а оттуда по морю вернулся в Европу. И вот — любопытный факт, лишний раз свидетельствующий об огромном авторитете книги: на карте Клавдия Клавуса Нигера от 1427 г. имеется надпись, гласящая, что сам рыцарь Мандевил возвращался из Китая в Европу через Атлантический океан.
Но ведь идея морского пути из Азии в Европу или наоборот составляет саму основу проекта Колумба, конечно же читавшего записки Мандевила! Вовсе не исключено, что в спорах с испанскими королевскими географами Колумб ссылался на Мандевила, и это был очень веский аргумент. И еще одна, уже чисто мистическая связь Мандевила с открытием Америки. На обложке первого миланского издания писем Америго Веспуччи, возвещающих об открытии нового континента, помещена гравюра, которая вступает в явное противоречие с самой идеей писем. На гравюре изображен восточного облика правитель со своим войском на фоне стен и мостов в китайском столе. Разыскания ученых дали неожиданный результат: эта гравюра заимствована с миланского издания «Путешествий Мандевила».
Свою лепту в «пропаганду чудес» внесли бестиарии — один из популярнейших жанров средневековой литературы, фактически доживший и до наших дней. Название этих книг происходит от латинского «бестиа», что значит «зверь». То есть речь идет о предшественниках нашего любимого Брема — книгах, описывающих различных зверей и их повадки. А родоначальник этого жанра, как и всей науки зоологии, появился еще в античности, куда восходят почти все традиции европейской культуры. Это знаменитый труд под названием «Физиолог», созданный анонимным автором на греческом языке во II–III вв. Книга носила компилятивный характер, поскольку многие сведения о животных автор почерпнул из других сочинений, в том числе у Аристотеля. Да и само слово «физиолог», по-видимому, изобрел Аристотель, обозначая им всякого пытливого вдумчивого исследователя природы. Впоследствии таких ученых в Западной Европе стали называть натурфилософами, в России же — естествоиспытателями, а слово «физиолог» сохранилось лишь в медицинской науке.
Среди зверей и птиц, описанных в «Физиологе», немало и фантастических. Наряду со всем известными лисицей, куропаткой, оленем и прочими, в книге фигурируют неумирающая птица феникс, сирены, речная гидра, морское чудище в виде лошади с рыбьим хвостом или совсем уж несуразный зверь мраволев, у которого передняя часть туловища от льва, а задняя — от гигантского муравья. «Физиолог», этот древний учебник по зоологии, в течение многих веков был излюбленным чтением людей самых различных сословий, тем более что повадки его «персонажей» описывались в форме басен и завершались назиданиями в христианском духе. «Физиолог» переводился на другие европейские языки, постоянно дополнялся и расширялся.
Многие полагают, что русалки родились в лоне славянской языческой мифологии. Вместе с тем на славянские земли они пришли (лучше сказать, «приплыли») из «Физиолога», известного здесь на греческом языке еще задолго до того, как эта книга была переведена на древнеславянский в XI–XII вв. Мотивы «Физиолога» нашли богатое отражение в древнерусской литературе, иконописи и книжной графике.
