Америка. Глазами русского ковбоя - [5]

Четыре года Дита с двумя детьми на руках ждала мужа, которого освободили только после окончания войны. Власти даже не извинились за необоснованный арест. До сих пор, вспоминая уже столь давние времена, миссис Шорн плачет.

Со времен жизни в Европе сохранился у нее посох, принадлежавший когда-то отцу. Ниже ручки был прикреплен велосипедный звонок, чтобы предупреждать прохожих о приближении. Еще ниже было крепление, как у велосипеда для насоса, туда была вставлена бутылочка шнапса, служившего «горючим» немецкому бюргеру начала века. Вот этот посох Дита и подарила мне. С тех пор я хожу с ним на прогулки, заменив шнапс любимой до бессознанки «Смирновской» водкой. За что успел даже получить штраф от полицейского, сообщившего мне заодно: в Нью-Йорке запрещено открыто нести по улице бутылку со спиртным, а нужно ее прятать в бумажный мешочек.

В удовольствие наговорившись с Дитой, я позвонил в полицию штата, чтобы узнать о возможности проезда на телеге по мосту Скотт-Ферри через реку Сасквехана. Полицейский был на удивление доброжелателен и объяснил, что по дорожным правилам я не имею права ехать на телеге по шестирядному хайвэю, ведущему к этому мосту. Но, зная мою ситуацию, он обещал, что предупредит полицейских, чтобы их не было в районе моего проезда между 11 и 12 часами дня, и арестовывать меня будет некому.

Огромные грузовики, трейлеры, бензовозы и другая механическая нечисть со свистом проносились слева, удивленно сигналя и обдавая выхлопными газами и грязью. Ваня возмущенно фыркал, но исправно тянул телегу. Но вдруг справа, метрах в ста по ходу дороги, показался головной электровоз поезда, включивший фары при виде моей телеги.

Только сейчас я увидел, что железнодорожные рельсы проходили вдоль хайвэя, и всего в 20 метрах. Вероятно, машинист тоже был несказанно удивлен видом телеги с лошадью так близко от вагонов. Я уже знал, что сейчас он нажимает кнопку гудка, и, пока звуковая волна (кажется, 330 метров в секунду) колебалась в нашем направлении, я успел соскочить с облучка, одним прыжком достигнуть головы лошади и курткой закрыть глаза и уши Ванюши. Если бы я этого не сделал, он при звуке гудка мог шарахнуться влево, под колеса грузовиков. Ведь в пенсильванской глуши, среди кукурузных полей, где он вырос, поезда редко встречались с лошадьми.

Наконец-то я достиг моста через реку Сасквехана. Все там было нормально, но на подъеме Ваня резко остановился и развернулся влево. Вот тебе – опять двадцать пять, а может, и больше. Ему мешают пройти стальные пилообразные зубцы поперек дороги. Они расходятся или сходятся при изменении температуры мостового пролета. Приходится брать его под уздцы и переводить на другую сторону: «Ох, кореш, за тобой глаз да глаз».

После моста, взяв круто влево, я оказался в мире без вонючих грузовиков и мерзких мотоциклов. Проселочная холмистая 849-я дорога, извиваясь между фермами и недавно построенными домами, вела к жилью и отдыху.

А вот и ферма подходящая. Кричу – никто не отзывается, только занавески шевелятся подозрительно. Но с дороги сворачивает могучий трактор со свисающим с плуга рулоном прессованного сена. Водителем оказался Джон Лэйтор, дорожный строитель на пенсии, который устроил моего Ванечку под навесом, рядом со своим трактором. В сарай он побоялся его поставить, так как Ваня по-прежнему кашлял. У Джона было там несколько лошадей и коров, правда, больше для развлечения внуков, чем для фермерства. Он боялся, что Ваня заразит их своей непонятной болезнью.

Несмотря на мучительный артрит, жена Джона, Патриция, приготовила роскошное блюдо, зажарив баранью ногу. На званый ужин мои хозяева пригласили живших отдельно детей и соседей. А потом мы уселись напротив камина, и мне долго пришлось объяснять им, почему у нас в России так плохо. Трудно объяснить, почему мы гордимся быть нацией пьяниц и невеж, почему кидаемся из крайности в крайность. После посещения России в 1917 году знаменитый английский писатель и шпион Сомерсет Моэм отметил в записной книжке: «В жизни русских большую роль играет самоуничижение, оно легко им дается; они смиряются с унижением, потому что получают от него ни с чем не сравнимое чувственное наслаждение». Возможно, мы нация мазохистов.

Графство Пэрри

22 февраля

На 34-й дороге возле своего сарая нас поджидал корен астый мужичок с рыжими густыми волосами бобриком. Как узнал, что мы с Ваней через Америку своим ходом едем, так и загорелся: «Да я ведь и сам в молодые годы на мотоцикле всю ее проехал, ну, а с лошадью, конечно же, больше драйва. На тебе, Анатолий, 20 долларов, напиши мне с дороги, как у тебя дела». Я попросил его расписаться в моем «журнале друзей», где все встреченные и разговаривавшие со мной люди оставляли свои автографы и адреса. Я предполагал послать им мою будущую книжку. Назвал я ее: «Америка глазами русского, или Пот лошадиный в лицо».

Неспешно вкатились мы в городишко Нью-Блумфилд, столицу графства Пэрри. Все здесь было на месте: центральная площадь с флагом США на высоком флагштоке, памятник ветеранам войн, тюрьма с полицейским отделением и величественное здание суда, где располагалась бюрократия графства. В канцелярии мой путевой журнал украсился золотой печатью графства Пэрри. Секретарша бесплатно сделала 50 копий одностраничного описания целей моей экспедиции «Из России с Любовью и Миром». В этой экспедиции я наметил следующие цели: