Америка. Чудеса здоровой пищи - [58]
Мы собрались в дорогу, пообещав, что обязательно приедем сюда снова, и от души надеясь, что наши друзья тоже побывают на ферме.
Что может быть проще: опрыскай поле химикатами, чтобы уничтожить насекомых или сорняки, увеличишь выход, снимешь щедрый урожай, получишь больше доходов. Тебя наверняка порадуют итоги текущего сезона. Но если говорить о долгосрочной перспективе, возникнут проблемы. Паразиты выработают свою защиту.
В пределах одного поля из-за применения пестицидов популяция насекомых немедленно уменьшится, но не исчезнет. В зависимости от плотности струи и угла распыления химиката, силы и направления ветра, близости края поля и так далее насекомые получат отраву в разных дозах. Получившие смертельную дозу, мигом погибнут.
Какие же насекомые останутся? Очевидно, те счастливцы, которые сумели спрятаться. А еще немногие из тех, кто по своей природе способен сопротивляться химикатам. Если их сопротивляемость генетическая, тогда это свойство усилится в следующем поколении. Со временем при постоянном опрыскивании возрастет та часть популяции, которой присуща генетическая способность противостоять. В итоге возникнет целая популяция, способная сопротивляться химикатам.
Это пример эволюции объективного мира: его может не оказаться в учебных пособиях, но в нашем стандартном сельском хозяйстве этот процесс идет вовсю. Более 500 видов насекомых и клещей уже научились сопротивляться ядохимикатам, прибавьте сюда еще более 150 видов вирусов и других растительных патогенных микроорганизмов. Более 270 наших недавно разработанных гербицидов теперь стали неэффективны при контроле роста некоторых сорняков. Около 300 видов сорняков способны противостоять вообще всем гербицидам. Уф-фф, и что теперь? «Ну и дела, — скажете вы. — И как же нам быть?»
Стандартным решением было нагнетание все большей дозы химикатов. В 1965 году фермеры США использовали 335 миллионов фунтов пестицидов.
В 1989-м — уже 806 миллионов фунтов. А еще менее чем через десятилетие — 985 миллионов. Эти три с половиной фунта химикатов на каждого жителя страны обходятся нам в 8 биллионов долларов. Мало того, 20 процентов этих одобренных к применению пестицидов являются канцерогенными.
А как чувствуют себя насекомые? Да просто прекрасно. В 1948 году, когда пестициды еще только внедряли, фермеры применяли их в количестве приблизительно 50 миллионов фунтов, и потери полевых культур составили около 7 процентов. Для сравнения, в 2000 году они применяли почти 1 биллион фунтов пестицидов. А потери урожая составили 13 процентов.
Биологи пришли к выводу, что стандартное сельское хозяйство занимается эволюционной гонкой вооружений и проигрывает ее. Как нам разрешить этот конфликт? Да просто прекратить эту гонку, приняв органическое сельское хозяйство, которое позволит популяциям насекомых-вредителей оставаться на наших полях в разумных пределах.
Ваш Стивен Хопп
При слове «органический» я сразу вспоминаю все магазины здоровой пищи, которые посетила за долгие годы, и во всех них, кажется, стоял один и тот же аромат, не важно, как далеко они находятся друг от друга: сладкий запах почвы, насыпной пшеницы, свежих фруктов и пеньки. Догадываюсь, что это слово для разных людей имеет разный смысл. В применении к продуктам питания слово «органический» вначале описывало особую разновидность сельского хозяйства, но сейчас оно стало обозначать стиль жизни, в который входят и журналы, и марки одежды. И одновременно с ростом популярности этот термин потерял отчетливый смысл. Правда, например, что выпечка, «изготовленная с органическим порошком какао», не имеет осадка химических пестицидов или добавок в порошке шоколада, но это еще вовсе не гарантирует чистоты муки, молока, яиц и специй, без которых не обходится ни одна выпечка.
Почему нас должно беспокоить, какие ингредиенты входят в состав того или иного продукта и сколько из них органических? Дело тут не только в опасности канцерогенных радикалов. Органические продукты, в сущности, приносят нам больше питательной пользы за один бакс. Эти фрукты и овощи более «крутые», чем остальные, и именно потому, что им пришлось самим отбиваться от хищников. Растения живут трудной жизнью. Правда, им не надо бегать целый день в поисках еды или строить гнезда для выведения молодняка, но у них есть свои заботы. Невозможно спрятаться от хищника, если у тебя корни в земле, а листья требуют прямого контакта с солнечным светом. Растение пригвождено к одному месту и доступно для всех. Представьте себе такую картинку: беспомощная мать-растение соя, неспособная сказать слово или сдвинуться с места, в ужасе наблюдает, как отвратительный лесной сурок одного за другим отгрызает ее детей-бобы.
Ну что, у вас уже текут слезы?
Следующая головная боль растительного царства: огородный овощ не имеет своего личного пространства. Если вы оказались на грядке вместе с другими помидорами, то тут и останетесь пожизненно. Так что когда видишь, что соседей посетили омерзительные рогатые гусеницы, то в душе уже понимаешь, что и к тебе они сейчас приползут. Если никто не прыскает химикатами на хищников, растение может сделать только одно: стать «крутым», произведя свои соединения, способные оттолкнуть болезни и паразитов. Вот почему органические продукты содержат значительно больше антиоксидантов, чем стандартные, — эти питательные для человека соединения образовались в растении не ради нашего здоровья, а ради его, растения, блага. Исследования, проведенные американскими химиками, показали, что фрукты и овощи, выращенные без применения пестицидов и гербицидов, содержат на 50–60 процентов антиоксидантов больше, чем их опрысканные коллеги. Те же самые антиоксиданты, которые борются с болезнями и паразитами в листьях растения, приносят колоссальную пользу человеческому организму, защищая нас не столько от рогатых гусениц, сколько от разных болезней, старения клеток и разрастания опухолей. Тратя больше денег на органические продукты, вы покупаете эти сверхпитательные вещества, действуя во благо окружающей среды и будущих поколений.
Барбара Кингсолвер (р. 1955) — выдающийся американский прозаик, поэт и эссеист, лауреат множества международных и национальных премий. Практически все ее книги мгновенно попадают в списки бестселлеров, а главное ее произведение — великий роман «Библия ядоносного дерева» — входит в топ-100 сайта Goodreads и изучается в колледжах и университетах. Фанатичный миссионер Натан Прайс вместе с женой и дочерьми покидает благополучную цивилизованную Америку и отправляется на Черный континент, в джунгли Бельгийского Конго, с твердой верой в Бога и с надеждой на то, что Господь поможет ему обратить местных жителей в христианство.
Герою «Лакуны» Гаррисону У. Шеперду выпала удивительная судьба: он смешивал штукатурку для Диего Риверы, дружил с Фридой Кало и работал секретарем Льва Троцкого в Мексике, а затем вернулся в США, откуда был родом, и стал знаменитым писателем. Его страстью были литература и кухня — казалось бы, что может быть безобиднее? Но не обязательно кого-то обижать, чтобы стать жертвой охоты на ведьм. Рассказывая о том, как дорого порой обходится верность себе и своему призванию, Барбара Кингсолвер исследует природу творчества, связь искусства и политики и механизмы массовых помешательств.
Удивительное дело – большую часть жизни путешествия по России и другим странам были для автора частью его профессиональных обязанностей, ведь несколько десятилетий он проработал журналистом в различных молодежных изданиях, главным образом в журнале «Вокруг света» – причем на должностях от рядового сотрудника до главного редактора. Ну а собирать все самое-самое интересное о мире и его народах и природе он начал с детства, за что его и прозвали еще в школе «фанатом поиска». Эта книга лишь часть того, что удалось собрать автору за время его работы в печати и путешествий по свету.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
«С палаткой по Африке» — это описание последнего путешествия Шомбурка. Совершил он его в 1956 году в возрасте 76 лет с целью создать новый фильм об африканской природе. Уважение к Шомбурку и интерес к его работе среди прогрессивной немецкой общественности настолько велики, что средства на путешествие собирались одновременно в ГДР и ФРГ. «С палаткой по Африке», пожалуй, наиболее интересная книга Шомбурка. В ней обобщены наблюдения, которые автору удалось сделать за время его знакомства с Африкой, продолжающегося уже шесть десятилетий.
Автор прожил два года в Эфиопии. Ему по характеру работы пришлось совершать частые поездки по различным районам этой страны. Он сообщает читателю то, что видел своими глазами. А видел он много: столицу и деревни, истоки Голубого Нила и степи Эфиопского нагорья, морские ворота страны — Эритрею и древний город Гондар. Книга содержит интересный материал о жизни народа и сложных проблемах сегодняшней Эфиопии. [Адаптировано для AlReader].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Питер Мейл угощает своих читателей очередным бестселлером — настоящим деликатесом, в котором в равных пропорциях смешаны любовь и гламур, высокое искусство и высокая кухня, преступление и фарс, юг Франции и другие замечательные места.Основные компоненты блюда: деспотичная нью-йоркская редакторша, знаменитая тем, что для бизнес-ланчей заказывает сразу два столика; главный злодей и мошенник от искусства; бесшабашный молодой фотограф, случайно ставший свидетелем того, как бесценное полотно Сезанна грузят в фургон сантехника; обаятельная героиня, которая потрясающе выглядит в берете.Ко всему этому по вкусу добавлены арт-дилеры, честные и не очень, художник, умеющий гениально подделывать великих мастеров, безжалостный бандит-наемник и легендарные повара, чьи любовно описанные кулинарные шедевры делают роман аппетитным, как птифуры, и бодрящим, как стаканчик пастиса.
Кто-то любит путешествовать с фотоаппаратом в руке, предпочитает проторенные туристические маршруты. Есть и отчаянные смельчаки, забирающиеся в неизведанные дали. Так они открывают в знакомом совершенно новое.Мэтью Форт исколесил Сицилию, голодный и жаждущий постичь тайну острова. Увиденное и услышанное сложилось в роман-путешествие, роман — гастрономический дневник, роман-размышление — записки обычного человека в необычно красивом, противоречивом и интригующем месте.
В продолжении книги «Год в Провансе» автор с юмором и любовью показывает жизнь этого французского края так, как может только лишь его постоянный житель.
Герои этой книги сделали то, о чем большинство из нас только мечтают: они купили в Провансе старый фермерский дом и начали в нем новую жизнь. Первый год в Любероне, стартовавший с настоящего провансальского ланча, вместил в себя еще много гастрономических радостей, неожиданных открытий и порой очень смешных приключений. Им пришлось столкнуться и с нелегкими испытаниями, начиная с попыток освоить непонятное местное наречие и кончая затянувшимся на целый год ремонтом. Кроме того, они научились игре в boules, побывали на козьих бегах и познали радости бытия в самой южной французской провинции.