Америго - [93]

На острове стоял фиолетовый домик – невысокая пирамида о шести гранях, сложенная как бы из нежных кистей глицинии. Окажись она в любом другом уголке леса, непременно заинтересовала бы Криониса больше всего остального. Но тот огляделся, ища источник тепла, и увидел его поодаль на пустом берегу.

Тут уж дитяти холода и льда впору было предаться доброй зависти. Огнерожденные обладали куда более выразительной наружностью.

Волшебник Пирис сидел неподвижно, обращенный лицом к острову. Правая рука его лежала на приподнятом колене, пальцы левой руки касались щеки и губ. Источающее жар тело юноши было прикрыто до половины бедра свободной черной туникой. Голени его и ступни окручивали изящные плетеные сандалии. Непрестанно тлеющая алая кожа походила на киноварь, а переливисто-красные волосы стремились вверх, как языки пламени, и жили своей жизнью, испуская мельчайшие искорки. Казалось, что это одинокая туча подсвечена закатным солнцем и вот-вот окунется в озеро.

Любопытнее всего, однако, было то, что юноша говорил сам с собой.

– Озеро, как и всякий водоем на острове, подобно злому Океану, но зла в нем, конечно, никакого нет. В нем живут пестрые рыбки и растут дивные растения, многие из которых пригодны в пищу или для ручных дел. На дне его рождены прекрасные водные нимфы, они селятся там целой общиной. Так почему боятся одной воды, не боясь другой? Какое зло живет в Океане? Почему отец не дает мне понять, что это за зло? Может, суть его в бесконечности Океана и бояться следует бесконечного?

Крионис теперь никуда не прятался, но пламенный волшебник будто бы совсем не видел его на берегу. «Не очень-то мило с его стороны нарочно не замечать меня, – подумал Крионис. – Но что мне жаловаться? Я здесь незваный пришелец и не могу ждать от него почестей и любезностей, как от простодушных людей».

– Ты не из здешних мест, – сказал негромко огненный юноша, даже не обратив взгляда в его сторону, и красные волосы опустились. – Сядь.

Озадаченный Крионис сделал шаг к нему, не говоря ни слова. Садиться возле огнерожденного он не стал, это привело бы к известным неприятностям. Он и без того пожалел, что с ним нет волшебного кувшина – у озера стояло почти пустынное пекло. Он соорудил себе небольшой ледяной лежак – на это, к счастью, сил хватало – и устроился на нем, как будто в гостях у человека.

Пирис, в отличие от людей, поначалу был немногословен. Как видно, он не привык выражать мысли вслух в присутствии посторонних. Он продолжал наблюдать то ли за озером, в котором отражались бледно-золотое небо и зеленые гряды, тронутые легкой рябью, то ли за фиолетовым домом на островке.

– Интересно, – наконец сказал он и зачем-то пошлепал ногами по серовато-красной земле. Лед постепенно оседал под Крионисом, и тот подумал, что надо бы разговорить этот застенчивый огонь, да поскорее.

– Какая тут особая погода, – начал холодный волшебник. Он закутался в плащ и достал из кармана голубой платок, чтобы утереть лоб. – Счастье, что озеро при такой жаре еще не иссохло.

Эти слова должны были задеть Пириса и вывести его из оцепенения, но огнерожденный только медленно покачал головой.

– Здесь почти каждый день бывает дождь. Берег остывает, озеро пополняется холодной водой. Оно достаточно глубоко, чтобы скрыть своих детей от любой напасти. Да и я не так уж горяч, если не подходить ко мне вплотную.

«Как же», – с досадой подумал Крионис, хлюпающий штанами на мокром месте; однако начало было положено.

– Что это за домик?

– Он построен из волшебных водорослей, – отвечал задумчивый юноша. – Эти водоросли быстро каменеют на суше, только успевай плести. Эльфы делают из них довольно милые украшения. Феи почему-то воротят нос.

– Давно ли ты сидишь здесь?

И взлетели искры.

– Несколько лет.

– Несколько лет?

– У меня нет цели, – пылко ответил юноша. – В волшебном лесу огонь никому не нужен: тут круглый год тепло и светло даже по ночам, а готовить пищу местным обитателям ни к чему. Я мог помогать людям в их быту, но люди сторонились меня, и я их ни в чем не виню. Те же, кто соглашался на такую компанию, презирали меня, услышав, что я не знаю своей цели; а откуда, скажите, возьмется цель, если я не могу о ней спросить?

– Фея Сора сказала мне, что ты помог ей сделать клей из древесной смолы, – напомнил Крионис, обрадованный поворотом событий.

– Это пустяковое дело, – махнул рукой огнерожденный. – Такой помощи просят редко, а в остальное время я бесполезен.

– Ты неотрывно смотришь на домик среди озера, – заметил Крионис, – будто он и есть твоя цель.

– В этом доме живет моя возлюбленная, водная нимфа Лора, – рассказал Пирис. – Вернее сказать, она обитает не в доме, а на дне озера, наверху ей не очень уютно. Но она выходит дважды в день, чтобы говорить со мной – ранним утром и поздним вечером, когда ее никто не увидит.

– И вы встречаетесь в доме?

– О нет. Я не могу плыть по этому озеру, даже касаться воды. Я рожден из пламенной материи, а вода – смертельный враг огня. И Лора, одетая влагой, овитая водорослями, смотрит на меня из окошка дома, не сходя на берег, – она стремится уберечь меня, и к тому же ей там спокойнее. Перед уходом она снимает с себя водоросли и складывает в сырую корзину, а местные феи забирают их после утреннего облета, когда высоко стоит солнце.