Америго - [17]
На сей раз они добирались до площади по длинной 1-й Северной улице, серой, неприветливо глазеющей на них с высоты плоских крыш. Возле этих апартаментариев никого еще нельзя было найти, разве что горстку реставраторов, озабоченных службой, или электротехников с динамическими фонарями. Не было тут и стариков – те выходили на мостовую после девяти, когда включались большие уличные фонари.
Центральная площадь и в сумерках жила деятельной спешкой; правда, здесь фонари включали раньше, так что они с матерью не столкнулись ни с кем из Господ. Впрочем, эти Господа суетились на площади так часто, что легко увиливали бы от столкновений и с завязанными глазами. 4-я Восточная улица, наоборот, пустовала. Только одна собственница разминулась с ними, стуча каблуками и отчего-то кутаясь при такой погоде в длинное пунцовое пальто. Уильям ее не заметил – они проходили в это время мимо закрытого салона фрау Барбойц, и он следил за тем, чтобы буквам-ножницам на вывеске не вздумалось загореться в неподходящий момент.
Немного спустя с правой стороны улицы вспыхнул другой, гораздо более яркий свет; салон «Розалинда» имел стеклянный фасад. Внутри было еще ярче, нестерпимо ярко; Уильям повертел головой. Из-за зеркальных перегородок, установленных по всему салону, мальчику мерещилось, что салонов сразу несколько и все они непостижимым образом складываются друг в друга – словно цветные фигурки, вырезанные на страницах тех книг, которые он рассматривал очень-очень давно, когда ему было три года или и того меньше. Книги приносили удовольствие, но от теперешнего зрелища его стало слегка подташнивать. Из-за зеркал появилась женщина в броском пурпуровом плаще и с золотыми завитками вокруг лица, и тогда он уже совсем пригнулся к полу и как-то болезненно мыкнул.
– Уильям! – вскрикнула мать и решительно, обеими руками, его разогнула. – Фрау Бергер, не найдется ли у вас воды?
– Разумеется, так! – странно улыбаясь, кивнула цветочница и отправилась в подсобное помещение. Уильям покашливал и сглатывал воздух, наполненный смесью парфюмерных запахов. Мадлен беспомощно оглядывалась по сторонам до тех пор, пока хозяйка не появилась опять и не поднесла им стаканчик с водой.
– Создатели, творцы! Благодарю вас, – обрадованно сказала Мадлен. – Как ваши продажи?
– Сейчас умеренно. К августу будет спрос и благополучие. А ваш сынок так вытянулся, прямо-таки эремурус!
Уильям поперхнулся.
– Ваши цветы не капризничают, – проворчала мать. – Вода ему, глядите, не нравится.
– Так что же тут удивительного! – заступилась женщина в завитках. – Как же ему не бояться воды? Всех нас, взрослых даже, Океан так страшит, так страшит! Что требовать от ребенка?
Фрау Левская опять согласилась с подругой, и они сменили тему. Мальчик смотрел на паркет, расписанный благовидными узорами – длинными, причудливо изогнутыми стеблями в спиральных отростках и лепестками разных оттенков красного, – и пытался забыть об обеих так же, как они забывали о нем, но выходило это с трудом. Взрослые вообще гораздо лучше умели забывать всякие разности, даже очень важные – отец, например, еще с января обещал купить ему сувенирную фигурку волшебника Криониса, но так и не купил, хотя Уильям все время помогал ему вспомнить, показывая книгу. И – как ужасно! – почему нельзя теперь забыть о том, что утром ему запретили читать и играть?! Прощай, сувенирная фигурка! Ужасные, какие ужасные мысли! Но они смогли отвлечь его от болтливых женщин. А вот откуда брался такой яркий свет на потолке? Отец говорил ему, что в дома проводится электричество, которое можно держать в особом разъеме или выключателе. Когда оно понадобится пассажиру, чтобы разогреть чайник с водой или для чего-то в этом духе, оно всегда бывает под рукой. Уильям спрашивал, что это такое и откуда берется. Отец смеялся и отвечал, что об этой стихии много написано в умных научных книгах, которыми мудрые Создатели одаривают тех, кого надо, а Уильям, если не хочет ждать занятий в Школе, может купить все книги себе сам. Уильям решил спросить на это кораблеонов – но только и получил, что шутливую оплеуху. Боль была, между прочим, вовсе не шуточная, и он даже стал хуже слышать отца, который, ухмыляясь, говорил что-то о праздном любопытстве.
Он задумался, и все вокруг начало меняться в лице. Свет уже не раздражал его – он витал в солнечной и чистой вышине Парка Америго; не было места монотонным женским голосам, они уступили сумбурным птичьим трелям, а зеркала теперь создавали своими отражениями густоту неизведанного Леса. Так прошло долгое время; но наконец мама умолкла и обернулась на секунду, справиться о его состоянии; пришлось подумать и о ней. Грустно! Он хотел принести ей радость, и как она отвергла ее! Бедные ирисы, живы ли они? А ведь это можно выяснить прямо сейчас!
– Фрау Бергер, а где настоящие цветы? – неожиданно громко и смело спросил мальчик, и разговор застыл.
– Простите уж его, фрау Бергер, – опомнившись, сказала мать нетвердым голосом. – Ведет себя прямо как несмышленый… а ведь уже почти семь лет!
– Что вы так, милая фрау Левская, – примирительно ответила ей цветочница. – Вы лучше радуйтесь! Семь лет – так не семнадцать. Когда справляете?
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.