American’ец - [10]
— Сергей Лаврентьевич сам в долгах как в шелках, — напомнил Фёдор Петрович. — Даром что герой и генерал. Его на этот счёт разве что ленивый не поддевает.
Фёдор Иванович сердито сосал трубку и бурчал:
— А всё одно князь — человек опытный, придумал бы что-нибудь. Хоть подсказал бы, у кого денег занять можно. Кому что наплести, чтобы не отказали… Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ну, знать, придётся самому. А ты езжай.
— Может, я лучше у тебя останусь? — с сомнением переспросил кузен.
— Нет уж. Езжай, говорю.
Слова прозвучали холодно и жёстко, их сопровождал столь же холодный жёсткий взгляд. Фёдор Петрович не нашёлся с ответом, обречённо покивал и уехал.
Глава V
Стоило кузену затворить за собой дверь, Фёдор Иванович тут же выбросил его из головы.
Время позднее, утро не за горами, а до тех пор сделать предстояло много. Кто-нибудь другой, проведя больше суток на ногах, для начала решил бы поспать, но деятельный граф о сне даже не думал.
Верный Стёпка дремал за дверью на сундуке в коридоре и по первому зову являлся с трубкой или очередной чашкой кофе: всю ночь Фёдор Иванович дымил без устали и налегал на любимый напиток. Но главное — приводил дела в порядок.
Собственно, дел было не так много — разобрать бумаги да написать письма. И вот ещё: оставшись один, Фёдор Иванович тут же отправил на окраину города порученца. Сказано ему было имя человека, кого надо разыскать хоть на морском дне, хоть на смертном одре, и доставить любым способом, во что бы то ни стало, невзирая на время.
Письма граф устроился писать на конторке. У немца-мебельщика он присмотрел огромное бюро красного дерева, сияющее лаковыми боками и полированной откидной крышкой, которая превращалась в просторный стол; со множеством выдвижных ящичков и потайных полочек, доступ к которым открывали секретные пружины. Ещё третьего дня Фёдор Иванович представлял себе, как славно будет смотреться эта махина в его кабинете; как будет он раскладывать по местам золотые и серебряные монеты, и как на отдельные полки лягут кипы ассигнаций. В бюро нашлось бы место и для надушенных записок от не слишком стеснительных дам, и укромные уголки для всякого рода документов, приличествующих молодому человеку его положения…
…но теперь в бюро не было никакого толку. И времени дождаться, пока солидное приобретение доставят, не оставалось тоже. Поэтому отсутствие денег для уплаты немцу не имело никакого значения.
На маленькой конторке, кроме стопки листов бумаги, едва умещались чернильница и трёхсвечник. Один за другим граф снял с шеи образа и пристроил на полке рядом с канделябром.
С одного образка строго глядел святой Спиридон. Старец был изображён в пастушеской шапке вроде корзины, сплетённой из ивовых прутьев: странный убор носил он, по преданию, всю свою жизнь, даже когда из пастухов стал епископом Тримифунтским.
Над вторым образком — портретом, заключённым в овальный медальон, — явно трудился талантливый художник. Он изобразил невероятной красоты девушку, совсем молоденькую. Волна густых смоляных волос выбивалась из-под цветастой накидки и рассыпалась по плечам. Во взгляде огромных, на пол-лица, тёмных глаз таилась едва сдерживаемая страсть. А от улыбки, легко тронувшей пухлые губы красавицы, веяло печалью.
Какое-то время граф смотрел на девушку, не отрываясь. Потом тряхнул головой, словно отгоняя наваждение; пятернёй взъерошил кудри, взял перо и принялся писать.
Одни письма выходили у него в несколько строк, другие расползались на целый лист. Закончив очередное послание, Фёдор Иванович наскоро пробегал глазами написанное, кивал и ловко складывал бумагу конвертом. Над пламенем свечи расплавлял кончик сургучной палочки и капал небольшую лужицу, скрепляя конверт. Печатью служил именной перстень.
Для разноцветного сургуча и массивного перстня с печаткой в бюро тоже предполагалось отвести ящички. Знать, не судьба… На запечатанном письме граф стремительным почерком надписывал адрес; бросал письмо себе под ноги, на пол — места на конторке не оставалось, — и принимался за следующее.
Посланец Фёдора Ивановича вернулся под утро, когда у ног топтавшегося за конторкой графа белело уже больше десятка посланий. Поручение было выполнено, и помятый Стёпка впустил к хозяину щуплого господина с лицом, которое забывается, едва отведёшь от него взгляд.
— Желаю здравствовать вашему сиятельству, — сказал вошедший с поклоном. — Что за срочность такая? У меня ведь ещё почти неделя…
— Всё переменилось, любезный, — ответил Фёдор Иванович. — Нет у тебя недели, и у меня нет даже одного дня. Как, порадуешь? Или напрасно я надеялся?
Веком раньше, при Петре Первом, предок графов Толстых — государев любимец Пётр Андреевич — возглавил Тайную канцелярию при Сенате. Создали её для расследования измены царского сына Алексея, а после стали другие дела поручать. Случилось так, что многие Толстые в пору гонений как раз от канцелярии-то и пострадали.
По прошествии времени Тайная канцелярия стала называться Тайной экспедицией, но суть свою сохраняла. Наконец, воцарившийся Александр Первый создал Министерство внутренних дел, а Тайную экспедицию запретил. Но люди-то остались! Сыскари и проныры, которые куда угодно доберутся и кому угодно до печёнок достанут; которые работали теперь на общую полицию… Из них был и ночной гость Фёдора Ивановича.
Величайшая тайна всех времён и народов уходит корнями в глубь веков.К ней прикасались библейские пророки и апостолы во главе с Андреем Первозванным, российские государи Иван Грозный, Пётр Первый и Павел, великие писатели и учёные, знаменитые воины и политики.Пока люди бились над её разгадкой, жернова истории перемололи не один народ и не одну империю. Теперь настало время избранных, которые откроют тайну всему человечеству и круто изменят ход мировой истории.Это случится в нашей России, в Санкт-Петербурге.Здесь и сейчас.
«Будущее легче изобрести, чем предсказать», – уверяет мудрец. Именно этим и занята троица, раскрывшая тайну трёх государей: изобретает будущее. Герои отдыхали недолго – до 22 июля, дня приближённого числа «пи». Продолжением предыдущей тайны стала новая тайна двух реликвий, перед которой оказались бессильны древние мистики, средневековые алхимики и современный искусственный интеллект. Разгадку приходится искать в хитросплетении самых разных наук – от истории с географией до генетики с квантовой физикой. Молодой историк, ослепительная темнокожая женщина-математик и отставной элитный спецназовец снова идут по лезвию ножа.
Лихой кавалерист-рубака и столичный повеса, герой-любовник и гвардейский офицер, для которого честь превыше всего, становится разбойником, когда могущественный сосед отнимает его имение, а любовь к дочери врага делает молодца несчастнейшим человеком на свете. Эту историю осенью 1832 года приятель рассказал Александру Сергеевичу Пушкину. Первейший российский литератор, испытывая острую нужду в деньгах, попробовал превратить немудрёный сюжет в бульварный роман. Скоро затея ему прискучила; Пушкин забросил черновики, чтобы уж больше к ним не возвращаться… …но в 1841 году издатели посмертного собрания сочинений сложили разрозненные наброски в подобие книги, назвав её «Дубровский».
Невероятно жаркое лето 1912 года. Начинающий поэт Владимир Маяковский впервые приезжает в Петербург и окунается в жизнь богемы. Столичное общество строит козни против сибирского крестьянина Григория Распутина, которого приблизил к себе император Николай Второй. Европейские разведки плетут интриги и готовятся к большой войне, близость которой понимают немногие. Светская публика увлеченно наблюдает за первым выступлением спортсменов сборной России на Олимпийских играх. Адольф Гитлер пишет картины, Владимир Ульянов — стихи… Небывало холодная зима 1916 года. Разгар мировой бойни.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.