Амазонка - [10]

— Я не против, но без денег это, наверно, будет сложно.

Родригиш кивком головы показал, что согласен с ним:

— Я предлагаю тебе честную игру. Ставлю мой корабль против твоего рояля. Ну что, идет?

— У вас правда есть корабль?

— Есть, — ответил полковник, понимая, что музыкант заинтересовался. — Если я правильно понял, ты хочешь переправить этот проклятый рояль черт знает куда? Так или нет?

— От вас ничего не скроешь.

— Тогда как тебе мое предложение?

Амазон наморщился. От мысли, что придется рисковать белым роялем, у него сжалось сердце. Но есть ли у него вообще выбор?

— Могу я взглянуть на ваш корабль?

Родригиш мотнул головой в сторону окна. На реке, чуть ниже по течению, виднелась небольшая посудинка, похожая то ли на прогулочный кораблик, то ли на обломок, оставшийся после крушения. Корпус так проржавел, что суденышко с трудом можно было разглядеть среди мутных вод Риу-Негру.

— Ладно. Пусть будет корабль. Но допустим, я проиграю — что тогда?

Полковник улыбнулся, взял в руку три костяшки и ответил:

— Останешься здесь и будешь играть на рояле, а я за это дам тебе еду и кров. В любом случае ты и рояль останетесь вместе, как и раньше, никто его у тебя не отберет.

Музыкант кивнул и сказал:

— Договорились. Я согласен.

Иногда случай обходится с нами благосклонно. Но бывает, что судьба готовит такие совпадения, что, как ни старайся, с ними уже ничего не поделаешь.

Вот так и получилось, что Амазон Стейн-вей в один день разом проиграл все: свободу, иллюзии и вместе с ними — рояль. Правда, зато он завоевал дружеское расположение Сервезы.

В тот вечер они напились вместе — у них нашлись сразу две веские причины. Первая: Амазону хотелось забыть, как он только что проиграл полковнику. Вторая: нужно было отпраздновать его прибытие в Эсмеральду.

Вообще-то, если честно, донести стакан до рта — дело нетрудное, сложность только в том, чтобы каждый раз находить для этого какой-нибудь новый повод. Поэтому после ужина из приправленной пряностями красной фасоли с обезьяньим мясом сотрапезники выпили сначала за здоровье одного и другого, потом — за дружбу, за женщин, за путешествия, а потом нашлось и еще множество тостов — составить их полный список было бы нелегко.

Сперва они дождались, пока из таверны ушел последний посетитель, потом — пока Родригиш, наконец, поднялся к себе на второй этаж и, надо думать, заснул в объятиях Жулии, и уже тогда устроились на террасе — свежий воздух, бутылочка кашасы, два стакана и несколько сигар.

Ночь была темная, как чернила, и керосиновый фонарь, висевший у них над головой, был единственным огнем во всей Эсмеральде. Уснувшая река выглядела мрачной, словно поток черной крови в безмолвии лился в темноту. И на бивне нарвала, торчавшем над дверью, мерцали тревожные блики.

Амазон опустился на стул и мелкими глотками цедил крепкий напиток, размышляя о горьком поражении, которое он только что потерпел.

— Здорово тебе не повезло, — посочувствовал бармен, наливая ему еще кашасы.

Амазон глядел в пространство и, казалось, еще не до конца осознал, что с ним случилось. Он был слишком подавлен, чтобы как-то реагировать, и тихо напивался, желая хоть немного оттянуть момент, когда придется взглянуть в глаза реальности. Как ему теперь продолжать свой путь, если рояль больше ему не принадлежит?

— Верно ты говоришь, не повезло. Три раза подряд выпала шестерка. Ну что тут поделаешь...

Сервеза решил, что лучше не оставлять товарища один на один с его несчастьем, и, чтобы поддержать его, не забывал наполнять кашасой и свой стакан — он выпивал жидкость залпом, морщась и рыгая, как будто это лекарство, которое его организм пытался, хотя и тщетно, вернуть назад.

— И что ты теперь будешь делать?

— Еще не знаю. Стану пианистом в таверне Эсмеральды, как сказал полковник. Выбора-то нет.

Музыкант снял шляпу, положил ее на стол и, скрестив руки за головой, откинулся на спинку стула. Он, как Одиссей, мечтал о новой Итаке, а вот попал от Харибды к Сцилле.

Огорчения навалились на него одно за другим, да еще в голове вдруг стало подозрительно мутно — наверно, не надо было столько пить. А все-таки ему хотелось еще.

Сервеза сходил в бар за новой бутылкой, потом вернулся на террасу и, наполнив стаканы, начал:

— Слушай, Амазон...

— Что?

— Я все думал спросить... а куда ты хотел попасть со своим роялем?

Музыкант выпрямился на стуле, посмотрел на реку — взгляд его скользнул вниз по течению — и ответил:

— Я не могу тебе сказать.

— Почему?

Он выждал несколько секунд, перед тем как ответить:

— Потому что я дал себе обещание хранить всю эту историю в тайне — из страха, что иначе у меня уж точно ничего не выйдет.

Сервеза провел рукой по лицу, ему хотелось выглядеть абсолютно безразличным, но чувствовалось, что на самом деле его мучает любопытство.

— Ну, если дал обещание, то конечно...

Не прошло и десяти секунд, как он добавил:

— Скажи хотя бы, в каком направлении двинешься? Клянусь, никто не узнает.

Амазон с жутким скрипом отодвинул стул, оперся правой рукой о стол, а левой начал рыться в кармане рубашки и достал оттуда сложенный вчетверо листок, — он долго мял его в кулаке, а потом торжественно объявил: