Амариллис - [35]

— Я выполняла задание фирмы. — Амариллис почувствовала, как загорелись ее щеки.

— А «задание» имело очень представительный вид, как я заметила. И что же собой представляет в жизни Человек-Лед?

— Он талант девятого уровня, Эффи.

— Да, надеяться в этом случае на что-то серьезное не приходится. — Эффи протянула Амариллис чашку и вернулась на свое место. — Но тем не менее остается возможность поддерживать знакомство.

— Не думаю, — строго возразила Амариллис.

— Полагаю, что ты пришла не только за тем, чтобы повидаться со мной.

— Честно говоря, мне хотелось бы услышать твое мнение по одному интересующему меня вопросу.

— Спрашивай, — приготовилась слушать Эффи.

— Я сразу перейду к сути дела. Тебе приходилось слышать, чтобы концентратор работал с талантом с целью фокусирования харизмы?

— Харизма — не талант. Это черта, присущая личности некоторых людей.

— Но что, если это свойство все же оказалось талантом? — настаивала Амариллис.

— И что бы тогда произошло?

— Этим бы мог воспользоваться политик для привлечения избирателей.

— Но политики как раз таким и занимаются, — поморщилась Эффи. — Даже в том случае, если бы в период предвыборной кампании тот или иной кандидат, обладающий талантом высокого уровня, смог бы с помощью концентратора создать вокруг своего имени некий ореол, его действия нельзя было бы назвать противозаконными.

— Думаю, что так, но это неэтично.

— А с каких это пор политики руководствуются этическими нормами?

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — с сожалением улыбнулась Амариллис. Теперь, когда она оказалась рядом с Эффи, у нее уже не было прежней уверенности в том, что она собирается сказать. Она не знала, как объяснить возникшее у нее ощущение неправомерности происходящего, когда Лукас случайно обнаружил талант сенатора Шеффилда. — А как ты отнесешься к тому, что я оказалась свидетельницей, как один политик фокусировал харизму?

Эффи красноречиво пожала плечами.

— Я бы ответила, что с этим вряд ли что можно поделать.

— А если я добавлю, что почти уверена, что концентратор получил подготовку у профессора Ландрета?

— Если допустить такую возможность, — сказала Эффи, задумчиво глядя на Амариллис, — то этот специалист обладает мощным потенциалом, если ему удавалось фокусировать такое энергетически слабое свойство, как черта характера.

— А это и был сильный концентратор.

Эффи коротко рассмеялась.

— Ты знаешь не хуже меня, что Ландрет никогда бы не примирился с тем, что кто-то из его студентов помогал осуществлять нечестные замыслы. Если бы ему стало известно что-либо подобное, он бы устроил жуткий скандал. Но это вряд ли возможно.

— Потому что это трудно установить?

— Именно. Как отличить истинное обаяние от искусственно созданного?

— Если бы при этом проявлялась парапсихологическая энергия, то сильный талант-детектор мог бы ее распознать, — осторожно предположила Амариллис.

— Возможно, но все-таки маловероятно. Для этого нужен очень мощный детектор, а в этом классе таланты девятого и десятого уровня встречаются крайне редко.

— Но они все же существуют.

— Ты уверена, что наблюдала, как концентратор работал с политиком в нарушение этических норм, я правильно поняла?

— Да.

— Мой тебе совет: забудь об этом. Если этика и пострадала, то с точки зрения закона никаких нарушений здесь нет. Шум по этому поводу способен был бы поднять только такой же помешанный на этике фанатик, как профессор Ландрет.

Амариллис с большим трудом удалось удержаться от резкости.

— Если бы профессор Ландрет узнал, что один из его учеников нарушил «Кодекс этики», это бы его очень огорчило.

— Между нами говоря, Ландрет был блестящим ученым, но страшным занудой.

— Он придерживался высоких принципов, — тихо заметила Амариллис.

— Эти его, как ты говоришь, принципы, надоели нам до умопомрачения. Из-за него пришлось оставить факультет Гифорду Остерли, ты же знаешь.

— Нет, я как-то об этом не подумала.

— Между Ландретом и Гифордом произошла ссора из-за изменений в учебном плане. — Эффи встряхнула головой, и ее красиво подстриженные волосы всколыхнулись темной волной. — Конечно, у Гифорда не было никаких шансов против авторитета профессора. И когда страсти немного улеглись, Остерли подал заявление об уходе.

— Теперь понимаю.

— Возможно, это и к лучшему. У Гифорда теперь своя фирма, и, скорее всего, он зарабатывает вдвое больше того, что получал здесь. Он всегда отличался честолюбием.

— Да, бизнес приносит больший доход, — согласилась Амариллис, вставая. — До свидания, Эффи, была очень рада видеть тебя, желаю успехов на новом посту.

— Спасибо. — Эффи с удовлетворением окинула взглядом кабинет. — Можешь мне поверить, дела здесь пойдут по-новому.

— Не сомневаюсь, — выходя, ответила Амариллис.

Ирен оторвалась от бумаг, когда Амариллис проходила мимо ее стола.

— Я хотела бы вам кое-что сказать, мисс Ларк.

— Да?

Ирен кашлянула и заговорила, понизив голос.

— Профессор Ландрет очень гордился вами. Он не раз мне говорил, что из всех его учеников вы — самая талантливая.

— Он действительно так считал? — Амариллис подошла поближе, чувствуя, как потеплело у нее на душе.

— Да. — В глазах Ирен блеснули слезы. — Кажется, о нем здесь никто не жалеет. Вокруг только и разговоров, что о грядущих переменах, ведь «старый сухарь», так они его называют, сошел со сцены. Но мне его не хватает, Амариллис.