Амандина - [18]

По субботам с утра Соланж толкала коляску с ребенком вниз по крутому спуску белой меловой дороги в деревню: в магазины, в парк, в библиотеку. Всюду, куда они заходили, их приветствовали с ласковым любопытством. Все знали, что девочка сирота, доставлена в Сент-Илер несколько лет назад в лимузине, она еще крошкой была крещена епископом. Да, Амандина, такая яркая малышка в одежде цвета сангины, и с ней эта красивая юная шампенуазка, которая относится к ней с такой любовью — вызывали тихий переполох среди жителей.

— Ах, мадемуазель Соланж, дайте нам посмотреть на дорогую Амандину. Возьмете фисташковое печенье с миндалем к вашему завтраку? Да, вы можете взять его, это для вас. Такие прекрасные глаза у этой маленькой девочки. Да, метра розовой шерсти будет достаточно для красивого весеннего жакета с маленькой шапочкой. Белые хлопковые чулочки, три пары. Коробка мыла в форме звезд из Марселя, бутылка миндального масла. Ваша первая пара сапожков, сможете ли вы застегивать кнопки на них? Вы правы, совсем как эти. И вы, мадемуазель Соланж, как хорош наш сладкий южный воздух для вас. Au revoir. Аu revoir.

Глава 10

Как-то поздним апрельским утром Жан-Батист проводил свой ежемесячный контроль здоровья Амандины. Специалист консультант Нитчманн также участвовал в обследовании, как он делал это дважды в год. Закончив осмотр, оба доктора поручили Соланж отмыть худенькую грудь Амандины от геля с содержанием нефти в тех местах, где размещались контакты кардиографа, одеть ее, чтобы она могла пойти играть на ксилофоне, который Батист держал для нее в нижнем ящике своего стола. Затем доктора отправились пройтись по саду.

Соланж подумала, что они гуляют слишком долго и вообразила по их лицам и по их долгому молчанию, что они нашли что-то серьезное. Хотя Батист всегда был осторожен в своих прогнозах и надеждах, Соланж уже начинала верить, что произойдет чудо и операция будет не нужна. Амандина играла на ксилофоне, Соланж мерила комнату шагами и выглядывала в сад каждый раз, когда проходила мимо окна. Наконец эти двое вернулись, сели, Батист — за письменный стол, Нитчманн — на стул возле Соланж, и заговорили натянуто.

— Амандина, пожалуйста, оставь свою игру и подойди, сядь со мной, с нами, — сказала Соланж.

Амандина молча сделала, что ей сказали.

Батист заговорил первым.

— Ну, мои родные. Доктор Нитчманн и я поговорили насчет подарка к твоему дню рождения, Амандина, и мы задавались вопросом, есть ли у тебя особые желания. В конце концов, пятый день рождения является весьма важной вехой.

Пока Батист повел Амандину в сад, чтобы она показала, на каком дереве она хотела бы повесить свои новые качели, Нитчманн остался с Соланж. Он сказал ей:

— Недостатки в работе ее сердца остались. Само же сердце — ее сердце — работает нормально. В пределах нормы. Скажу это иначе: ее сердце преодолевает свои врожденные дефекты. Преодолевает их. Кажется, преодолевает. Это не так, как если бы я никогда не видел компенсации такого рода, нет, я видел. Но я признаю, что раньше я считал случай Амандины необычным, исключительным. И что это значит? Это значит, что вы можете, не торопясь, позволить ей расширение активности. Будьте внимательны к опасным признакам. Вы все их хорошо знаете. Конечно, мы продолжим контролировать ее состояние с той же частотой, но в то время, когда она начинает жить как здоровый ребенок, за ней нужно следить.

Через несколько дней Соланж и Амандина сидели в парке, наблюдая за игрой детей. Приученная к осторожности Амандина довольствовалась наблюдением, сидя по-турецки на траве, и весело аплодировала зрелищу. Соланж спросила ее:

— Милая, ты бы хотела присоединиться к тем маленьким девочкам, что играют в домике?

— Я? Но я знаю, что мне нельзя.

— Можно. Батист сказал, что будет можно. Если ты не будешь бегать слишком много. Ты знаешь. Если ты будешь все делать немножко медленнее. Сначала. Давай.

Амандина встала, разгладила свою юбку из шотландки, подтянула один упавший желтый носок и неуверенно посмотрела на Соланж.

— Ты останешься здесь?

— Да. Вот здесь. Ступай. Можешь идти. Я буду здесь ждать тебя. Поверь мне.

Амандина кивнула, повернулась, пошла, затем вернулась обратно.

— Но если тебя не будет здесь, когда я вернусь?

— Я буду здесь.

— Это и означает доверие.

— Да.

Она ушла, затем вернулась снова.

— Некоторые люди говорят, что они будут здесь, а потом не делают этого?

— Да.

— Как это называется?

— Утрата доверия.

Амандина все еще стояла. Закрыла на мгновение глаза.

— Разве это можно исправить? Если доверие утрачено, разве это можно исправить?

— Это зависит от того, как сильно оно было утрачено. Теперь иди. Нам почти пора возвращаться в монастырь.

Глава 11

— Матушка, мне хотелось, чтобы вы разрешили приводить Амандину в трапезную в полдень. Я думаю, ей будет лучше в детском обществе.

Сидя за письменным столом с целым ворохом бумаг, Паула поглядела на Соланж поверх своей работы. Сделала паузу, рассматривая просьбу и ее обоснование.

— Как ты думаешь, пятилетняя девочка могла бы извлечь пользу из общества тридцати шести изнеженных крошек? Ее не держали дома в плену, разве этого недостаточно? Ты бы хотела, чтобы она расположила к себе еще большее общество, чем здешнее?