Амадора. Та, что любит… - [15]
— Ну, пошли…
— Сейчас, только штаны надену…
— Обопрись о меня.
— Мне сапог надо снять.
— Опять?!
— А то как же я брючину надену…
Я сняла сапог и просунула ногу в трусики его жены, потом в брюки.
(Обожаю носить чужие трусики!)
Вернулись мы в молчании и расстались у входа. Праздник шел своим чередом. Минуло больше получаса, а жена‑ассистентка теперь болтала с испанцами. Я схватила стакан вина и залпом осушила его. Фокусник направился в туалет — быстрый секс всегда оставляет запахи. Его жена‑ассистентка подошла ко мне…
— Мне сейчас гадали по руке.
— Ну и как?
— Мне понравились цыганки. Та, что мне гадала, говорит по‑португальски и по‑испански.
— И не лень было в очереди толкаться?
— Дело того стуит. Это полчаса, не больше…
— Я знаю…
— За полчаса можно многое узнать…
— Я, пожалуй, спать пойду.
— Цыганка сказала, что какая‑то женщина перебежала мне дорогу.
— Они всем это говорят.
— Моему мужу тоже?
— А я откуда знаю?
Я помахала испанцам и собралась ретироваться. Она схватила меня за локоть.
— Цыганка еще кое‑что сказала про эту женщину…
— Я в эти предсказания не верю.
— Я тоже не верила, пока не вошла в этот шатер. Я и представить себе не могла…
— До свиданья.
— Не знаешь, где найдешь, где потеряешь…
Сцена из мексиканского сериала. Я не дослушала эту бабу и поспешила скрыться. Прошла мимо шатров, даже не взглянув на цыганок. Напоследок я все же оглянулась и увидела своего фокусника, выходящего из туалета. Лицо у него было вполне свежим. Он меня не заметил, зато его ассистентка, не отрываясь, глядела мне вслед.
Я легла спать. Следующая неделя была у нас свободная, и я думала, как мне выпутаться из этой ситуации. Но минуло несколько дней, и ничего особенного не случилось. Фокусник с головой зарылся в книги, жена его больше ко мне не приставала, даже улыбалась. Все тихо.
Я собиралась уйти из цирка после гастролей во Франции, так что у меня оставалось три недели на размышление. Уйти я решила не из‑за него. Просто в один прекрасный день убедилась, что цирковая жизнь мне надоела. Мне наскучили и полеты под куполом цирка, и бродячая жизнь, и пурпурина, и брезент. Хотелось вернуться домой и снова засесть за мамин дневник.
Сердце у меня щемило, когда я проходила мимо фокусника с загадочными глазами, но приходилось держаться от него подальше. Его жена неотступно следила за мной и настроила против меня всю женскую часть труппы. Только гимнастка Сорайя продолжала дружить со мной. В ее фигуре было нечто такое, от чего мужчины с ума сходили, и не было города, где бы она не подцепила себе любовника. Она говорила на пяти языках, и рот у нее не закрывался от смеха. Мы очень нравились друг другу. В ней было мое спасение. Я зашла к ней.
— Неохота мне во Францию, но этот Рене…
— А мне нравится его друг.
— Так, понятно… Я с ними договорилась, что после представления прошвырнемся по ночному Парижу.
— Заметано.
Первое представление в Париже прошло великолепно. Я была в ударе, и мне долго аплодировали. Все мне завидовали, мой волшебник с гордостью поглядывал на меня, а французы, приятели Сорайи, ожидали нас в партере. Как мне хотелось романтической прогулки… Только мой фокусник да я… А здесь — никакой романтики. Так только, поразвлечься.
Французы устроили нам экскурсию по ночному городу. Потом все пошли в бистро, потому что помирали с голоду. Сделали заказ, и не успели нам принести закуску, как француз принялся щупать мою ляжку. Я не возражала. После десерта мы начали целоваться. Мне не понравилось целоваться с ним, но на его поцелуй я ответила. Язык у него оказался какой‑то шершавый…
Мы вышли из ресторана и поехали в ночной клуб. Мне хотелось потанцевать, но французу с шершавым языком вздумалось затащить меня на диванчик в темном углу. Я призвала на помощь Сорайю.
— Мне не нравится с ним целоваться.
— Ну так целуйся с другим!
— А от этого как отвязаться?
— Пошли потанцуем, а там ты смоешься!
— Ладно, пошли потанцуем!
Мы все отправились на танцпол, и я точно следовала всем указаниям подруги — немного потанцевала, потом смешалась с толпой танцующих. Потом пошла в бар, увидела за стойкой мужчину, похожего на моего Дон‑Жуана. Он заметил, что я смотрю на него, и поприветствовал меня, подняв бокал. Я улыбнулась и кивнула в ответ. Он подошел. Я поспешила предупредить его, что французским не владею, на что он ответил — наполовину по‑английски, наполовину по‑испански — что взгляды красноречивее всяких слов. Вблизи он не так походил на Дон‑Жуана, однако казался довольно аппетитным. Мы быстро исчерпали все лингвистические ресурсы, но много времени не понадобилось, чтобы мы поняли, что для двоих молодых людей разного пола приемлем только язык тела. Мы поцеловались. Этот‑то целовался нормально. Дыхание его участилось. Что‑то давило мне на бедро, и я тут же поняла, что у него эрекция. Мы сели на диванчик в темном углу. Я была в юбке — специально ее надела, предвидя что‑нибудь подобное. Он спустил с меня трусики и сунул палец в мою влажную дырочку. Произносил какие‑то непонятные слова, которые, однако, меня возбуждали. Я провела рукой по его напрягшемуся члену. Он что‑то сказал, и я без труда поняла, что ему хочется секса. Я была готова на что угодно — лишь бы избавиться от мыслей о фокуснике. Наплевав на все приличия, мы втиснулись в одну из кабинок женского туалета. Он без всяких церемоний овладел мною. Овладел, и всё тут.
Аэрон, бессмертный воин, считает, что не нуждается в плотской любви. Поэтому когда-то в порыве самоуверенности он бросил Кроносу, Верховному богу титанов, дерзкий вызов, прося ниспослать ему такую женщину, которой придется добиваться. И вот уже несколько недель Аэрон ощущает беспокойство из-за Оливии, которая появилась около него столь внезапно. Ангел она или демон, какую угрозу несет в себе? Оливия клянется, что она падший ангел, что отказалась от бессмертия, потому что ей приказали расправиться с Аэроном, а она не может не только обезглавить его, но и причинить ему малейшую боль.
Большими пальцами он старательно попытался убрать слёзы. Девушка всё также стояла, не двигаясь. Она замерла и была похожа на статую. Ангел. Оскверненный, но такой прекрасный ангел.
Мечты амбициозного музыканта Кирилла разрушены вдребезги. В период, когда все кажется особенно блеклым, главный герой, по чистой случайности, спасает жизнь очень влиятельного, харизматичного, но в то же время абсолютно безумного человека. В благодарность мужчина хочет вытащить Кирилла из серости будней. Адреналин, страсть, новые эмоции. Кирилл вновь находит себя. Но лишь до того момента, пока он не встречает Еву. Женщину, которая хочет видеть весь мир в огне...
— Любуешься? — голос Эриндела заставляет вздрогнуть от неожиданности. — Да, — Тиннар произносит это очень хрипло и через силу. — Мальчик очень красив. И не менее опасен… — Можно подумать, что мы с тобой — две невесты на выданье! — Ну, мы-то нет, а вот его удар был для меня полной неожиданностью. — Он больше не ударит так — он знает, насколько это больно. — И он не пугает тебя этими силами? — Нет. Он — словно цветок на вершине горы — помнишь, эдельвейс-очень хрупкий, но выживает там, где другие просто замерзают.
После смерти любимого отца жизнь Ханны пошла под откос. Дурная компания. Одиночество. Ненужность. Мрак, который поселился в сердце и не собирался уходить мешал жить не только ей, но и близким людям. Она нашла выход. Выход из этого мира, в другой…в Неверлэнд, где столкнулась с его жестоким правителем, совсем не тем игривым мальчишкой из сказки. С Кровавым Демоном, у которого были свои планы на счёт Джеймс…
— Я не ожидала, Альбус, — начала МакГонагалл, когда дверь за студентками закрылась. — Что Грейнджер сможет попасть в эти цепкие лапы судьбы. — Что поделаешь, Минерва. Каждый из нас когда-то делает шаг ко взрослой жизни, — спокойно произнёс Дамблдор со своего портрета. Он уже отложил свитки и смотрел в сторону директора. Его очки-половинки лежали в его руках. — Просто кто-то делает это позже, а кто-то — намного раньше положенного.