Алый знак воина. Орел Девятого легиона - [38]

— Ты, конечно, прав, но дело с кинжалом тем не менее с места не сдвинулось и, следовательно, не завершено, — возразил другой вождь. — Рассуди сам, две собаки, одна из клана Брэгона, а вторая Дамнорикса, выиграли битву, а мальчишкам ты не дал кончить драку. Значит, все остается, как было, и спор, таким образом, не решен.

— Твои слова справедливы, Финдебар, — сказал Царь, и подобие улыбки, далеко не веселой, скользнуло по его юному бородатому лицу. — Спор пока не решен. Но так как надо ему положить конец… Мне кажется неправильным, что кинжал, обладающий такой большой магической силой, находится в руках Вождя клана, даже такого великого, как ты, брат мой Брэгон, тогда как Царь владеет всего лишь бронзовым кинжалом, ничем не отличающимся от тех, что носят за поясом простые смертные. Я не сомневаюсь, что именно по этой причине Брэгон, предводитель клана, решил передать свой серый кинжал в Царские руки.

Брэгон сделал судорожное глотательное движение и залился краской, как ивовый прут соком

— Царь… Царь, верно, шутит, — выдавил он с трудом.

— Какие могут быть шутки?! Царь похоронил все шутки в отцовском погребальном костре, — сказал, улыбнувшись, рыжий великан и протянул руку за оружием.

Брэгон, теперь уже багровый, вытащил из–за пояса серый кинжал и, прижав его на мгновение ко лбу, вложил в протянутую руку.

В ответ Царь снял с пояса свой кинжал, богато инкрустированный серебром и красным янтарем, и протянул его Брэгону со словами:

— А в обмен возьми вот этот, чтобы дареный нож не нарушил дружбу между Царем и его воином.

Сразу же все страсти улеглись. Запрокинув — огромную рыжую голову, Дамнорикс разразился громовым хохотом, который был подхвачен предводителями кланов и стоящими вокруг воинами. Они хохотали так заливисто, что даже лицо Брэгона растянулось в невольной улыбке. В конце концов не так уж и плох царский подарок. На другом конце площадки старый Катлан, одобрительно хмыкнув, повернулся к стоящему возле него Тэлори–охотнику.

— Смотри–ка, у молодого быка, оказывается, на плечах голова старика. Здорово он отвел беду от кланов, да еще и заполучил для себя серый кинжал.

Тэлори улыбнулся своей неожиданной мрачноватой улыбкой, обнажив волчьи резцы.

— Судя по всему, молодой бык не лишен мудрости, или же у него хороший советчик, этот слепой арфист. Мне кажется, это мудрое решение — прекратить бой и избавить брэгоновского мальчишку от позора быть побитым одноруким противником. Такая история могла бы надолго посеять вражду между кланами.

Дед бросил на него взгляд из–под лохматых золотисто–седых бровей.

— Ты думаешь, это так бы кончилось? — спросил он.

— Думаю, что да, после удара в плечо. Он ведь прирожденный боец, этот ваш щенок.

Дрэм слышал раскаты смеха там, где собрались мужчины, но он не знал, почему они смеются. Ранку на боку жрец смазал ему мазью и туго стянул распоротую руку полотняным бинтом, чтобы остановить кровь. Возле него были все его товарищи. Его мучила жажда, и он попросил пить. Луга первым вскочил, принес кувшин ячменного пива и придержал его, пока Дрэм пил, потому что тугая повязка не давала ему согнуть руку. Вглядываясь в смуглое лицо Луги, он неожиданно подумал: «Знаю я тебя, смутьян ты, конечно, большой — всегда рад заварить кашу, а потом таить злобу. Но ты из нашего братства. И если появятся чужаки и братству будет что–то грозить, ты вместе со всеми будешь стоять за него до конца, пока не исчезнет опасность». Ничего не изменилось между ним и Лугой, и завтра может вспыхнуть драка, но сегодня они улыбались, глядя друг на друга поверх кувшина, который, когда он был опорожнен, Луга поставил на землю.

Свет костра отражался в зрачках Дрэма, а во рту был вкус победы, горячий и сладкий, как дикий мед. Он хорошо сражался с врагом, Белошей был цел, и он упрочил свое положение среди братьев по копью, и теперь только Волчья Охота стояла между ним и алой воинской наградой. Ждать оставалось недолго — убить волка он должен был еще до наступления весны.

Глава IX ЧЕРНЫЙ КАМЕШЕК

После поединка в течение нескольких лун Дрэм наслаждался славой героя. Рана на руке зажила, и от нее остался розовый след, который постепенно бледнел и должен был со временем превратиться в узкую серебристую полоску. Осень между тем незаметно перешла в зиму, и на вершине Холма Собраний в солнцестояние зажглись костры. И каждый раз, когда год поворачивался к весне и волки покидали стаи, чтобы обзавестись потомством, наступала пора Волчьей Охоты.

Две зимы Дрэм внимательно присматривался к своим товарищам, которые вот уже три года готовились к тому, чтобы убить своего волка. И это время настало. Настало для него и для всех его собратьев. Как он сейчас понимал, оно неотвратимо маячило перед ним с тех самых пор, как он пришел в Школу Юношей, оно темным проливом легло на его пути. И все, что находилось на дальнем берегу этого пролива, было ослепительно ярким, но и недосягаемым. Все остальные, он был уверен, испытывали те же чувства, хотя никто об этом не говорил. Но их выдавали глаза, когда они встречались с ним взглядом, вытягивая священный жребий.

Поскольку выбор новых воинов племени зависит от воли Бога Солнца, мальчики, чтобы решить, чья очередь идти на охоту, тянули жребий: из узкогорлого кувшина надо было выудить черный камешек, единственный среди белых. Каждый раз после очередной охоты из кувшина вынимали один камешек, так что там всегда оставалось столько камешков, сколько было мальчиков, которым еще предстояло убить волка, при этом неизменно один черный, а остальные белые.