Алый знак доблести. Рассказы - [23]

Он бежал, как слепой. Несколько раз он падал, а один раз так стукнулся плечом о дерево, что со всего размаха грохнулся на землю.

Стоило ему повернуться спиной к месту, где шло сражение, как страхи его удесятерились. Смерть, готовая вонзиться между лопаток, была куда ужаснее, чем смерть, которая целилась в лоб. Вспоминая об этом потом, он пришел к выводу, что лучше уж видеть то, чего боишься, чем только слышать. Звуки, доносившиеся с поля боя, были как камни: ему чудилось, что они собьют его с ног.

Юноша смешался с толпой других беглецов. Он смутно различал людей справа и слева от себя, слышал за собой их шаги. Казалось, бежит весь полк, подгоняемый зловещими взрывами.

Этот топот ног сзади немного успокаивал его. Он смутно верил, что смерть сперва настигает тех, кто ближе к ней, что драконы начнут свое пиршество с отставших. Им владел безумный азарт бегуна, который любой ценой хочет сохранить за собою первенство. Это было состязание на быстроту бега.

Выскочив первым на поляну, он оказался в зоне разрыва снарядов. Они перелетали через его голову, протяжно и пронзительно воя. Юноше чудилось, что у этих воющих штук зубастые, насмешливо оскаленные пасти. Один снаряд взорвался прямо перед ним, и синевато-багровое пламя преградило юноше путь. Он пополз, но потом опять вскочил и опрометью бросился в кустарник.

Совсем близко он увидел стреляющую батарею и поразился, обнаружив, что орудийная прислуга ведет себя совершенно спокойно, словно не замечая приближающейся гибели. Батарея вступила в состязание с едва различимым противником, и артиллеристы были в восторге от меткости своей стрельбы. Они все время просительно наклонялись к пушкам. Со стороны казалось, что они похлопывают их по спинам и ободряют словами. Голоса флегматичных и бесстрашных пушек были полны упрямой отваги.

Сдержанный энтузиазм владел этими искусными артиллеристами. Они то и дело бросали взгляды в сторону окутанного дымом холма, откуда вела по ним огонь вражеская батарея. Юноша на бегу пожалел их. Педантичные идиоты! Машиноподобные болваны! Когда пехота выскочит из лесу и сметет их, они поймут всю бессмысленность своей теперешней радости оттого, что им удается с такой точностью попадать в расположение неприятельской батареи.

В его память врезалось лицо молодого всадника, который так самозабвенно хлестал брыкающегося коня, как будто объезжал его на мирной ферме. Юноша не сомневался, что перед ним обреченный человек.

Жалел он и орудия, шестерых верных друзей, смело стоящих друг подле друга.

Он встретил бригаду, идущую на выручку к своим попавшим в беду товарищам. Взобравшись на холмик, он увидел оттуда, как стройно движутся люди, не теряя равнения на ухабистой дороге. Над синевой рядов поблескивала сталь, реяли яркие знамена. Что-то кричали офицеры.

Это зрелище тоже повергло его в изумление. Бригада бодро шагала прямо в адскую пасть бога войны. Что же это за люди — необыкновенные герои или ничего не понимающие дураки?

Орудийная прислуга засуетилась — батарея получила какой-то срочный приказ. Офицер на вздыбленном коне махал руками как сумасшедший. Из тыла прискакали ездовые, повернули орудия, и батарея умчалась. Пушки, свесив носы, ворчали и хмыкали, напоминая храбрых, но неповоротливых людей, протестующих против спешки.

Страшные звуки остались позади, и юноша замедлил шаг.

Так он шел, пока не увидел дивизионного генерала на лошади, которая прядала ушами, с любопытством прислушиваясь к далеким отголоскам боя. Желтая лакированная кожа седла и уздечки ослепительно сверкала. Человек, сидевший на великолепном скакуне, казался серым, как мышь.

Взад и вперед скакали, бряцая оружием, адъютанты. Порою генерала окружали верховые, порою он оставался в одиночестве. Вид у него был озабоченный. Так мог бы выглядеть биржевик, акции которого то повышаются, то падают.

Юноша довольно долго бродил вокруг этого места. Потом, крадучись, он подошел поближе, надеясь что-нибудь услышать. А вдруг генерал, запутавшись в этом хаосе, подзовет его, чтобы получить у него сведения? И юноша даст их, все ему объяснит. Армия в тяжелом положении, и даже дураку должно быть ясно, что если они не воспользуются сейчас последней возможностью отступить, то…

Как ему хотелось стукнуть этого генерала или хотя бы подойти к нему и выложить все, что он думает о нем. Только преступник может вот так спокойно сидеть на коне, не пытаясь помешать уничтожению армии. Юноша все переминался с ноги на ногу, страстно желая, чтобы генерал подозвал его.

Он осторожно кружил вблизи от генерала, когда тот вдруг раздраженно крикнул:

— Томкинс, скачите к Тейлору, передайте ему: нечего спешить как на пожар. Пусть придержит бригаду на опушке. Пусть отрядит полк на укрепление центра; иначе будет прорыв. Так и передайте. Скажите, пусть поторопится.

Стройный молодой человек на горячем гнедом коне едва дослушал скороговорку командира. Он так спешил исполнить поручение, что с места послал скакуна в галоп. За ним взвилось облако пыли.

Не прошло и минуты, как генерал взволнованно подскочил в седле.

— Отбили, ей-богу отбили! — Он наклонился вперед, его лицо пылало. — Наши отбили атаку! Отбили! — ликующим голосом орал он штабистам. — Теперь мы им всыплем! Уж мы им всыплем! — Он круто повернулся к одному из адъютантов. — Эй, Джонс, быстро, догоните Томкинса, скачите к Тейлору, пусть идет в наступление немедленно, сию секунду!