Алый листопад - [147]

— Допустим, что правдой полна твоя речь.

Ветра тебе не одолеть.

Если отправишься ты на восток.

Обречен в песках умереть.

Спасенье в легендах не стоит искать.

Пророчества ложью полны.

Возвращайся на Пантаку, брось вызов тьме.

С первым приходом луны.

Прошу тебя, друг. Только зла не держи.

Тебе я пытаюсь помочь…

Найдешь ты в песках Каерн’Сэна лишь смерть.

И шторм тебе не превозмочь.

Слово свое, я конечно сдержу:

Доспехом тебя снаряжу.

И меч тебе в руки я с гордостью дам.

Но насмерть не провожу…

— Архивар, если бы я мог тебе чем-то отплатить за столь радушный прием…

— Ты гость в моем доме и в городе тоже.

Кровь лишь с лица себе смой.

Оденься, обуйся, меч в руки возьми

И следуй своею судьбой.

Фаргон прошел на задний двор. Горячая ванна была любезно приготовлена для гостя хозяином дома. Перерожденный снял с себя разорванную одежду и погрузился в воду. Он закрыл глаза и ушел в раздумья. Хоть и счет шел на часы, Фаргон пытался собрать все свои мысли воедино. Хаос, творившийся в его голове, требовал срочного вмешательства. Мысли, словно вихри песка — плыли из одной части подсознания в другое, сталкиваясь друг с другом. Фаргон не мог понять, кто он теперь: вампир, перерожденный, или кто-то ещё? Помимо этого, в его голове возникали более насущные вопросы: как пройти через штормы и отыскать храм Ун’Воундрака. Фаргон чувствовал, что утомительная погоня близится к своей неминуемой развязке. Он на миг представил лицо Дармунда и невольно сжал кулаки до хруста костей. От одной лишь мысли о безумном предателе, его бросало в легкую дрожь. Ярость горячими потоками разливалась по телу Фаргона, проникая в самые кончики пальцев. Он не просто был уверен: он точно знал, что вот-вот встретится с «последним из истинных» и положит конец кровавой чуме. Перерожденный прокручивал в своем сознании казнь Дармунда сотни десятков раз. Каждое утро, день или ночь, он только и думал о том, чтобы отомстить за смерть Фелиции и уничтожить убийцу. Жажда мести была в нем столь велика, что порой влияла на его решения. Одним из таких было убийство группы О’Рина, о котором он уже неоднократно сожалел… Фаргон с ужасом осознавал, что забыл, как выглядело лицо его возлюбленной. Забыл лицо той, которой он клялся в вечной любви и верности… Лежа в горячей ванне, он будто бы не ощущал тепла воды. Перерожденный медленно смывал с себя высохшую кровь черного фростбира и думал над тем, как пройти сквозь песчаную бурю. Мысленно, он оставил этот этап позади, и продвинулся дальше в своих размышлениях. Тогда, он стал думать о священном мече Рогареса. Фаргон рассуждал, успеет ли он вернуться в Северные земли до того, как Дармунд окончательно уничтожит народы Пантаки. Перерожденный допускал мысль о том, что Элвенстед уже захвачен, и на пути у вампиров стоит Черный оплот. Фаргон повторял в своей голове слова, прочитанные им на утаенных стенах Мертвого храма:

«Храни же ты древо, питай его кровью, что в жилах фроухаллов отныне течет.

Но помни: в восточных песках Каерн’Сэна, есть меч, пополам что его рассечет».

— Рассечет. — повторил про себя Фаргон.

«Сказал ему в ночь роковую владыка: таится в песках упокоенный храм.

А подступ к нему охраняется воином, песчаные вихри скрываются там».

Фаргон вышел из воды и вытерся льняной тканью. Перерожденный собрал черные, влажные волосы в хвост и скрепил их лентой. Он повернулся к ванной и увидел в отражении воды еле заметное, алое пламя собственных глаз. Кожаная броня лежала на каменном столе. Фаргон присмотрелся к материалу и узнал в нем отваренную шкуру фростбира. Перерожденный оделся в подаренный Арвихаром доспех и вошел в дом. Хозяин стоял у окна, в противоположном конце гостиной и палил ароматные травы.

— Благодарю тебя ещё раз. — сказал ему Фаргон. Старик повернулся к гостю и расплылся в широкой улыбке. Седая чешуя на его лице плавно разбрелась в стороны.

— Благодаришь ты меня без умолку, мой друг.

Не стоит, поверь. Есть обычай:

Гостю ты должен помочь в меру сил.

Коль ты хозяин приличный.

Однако же, Фаргон — это не все:

В подарок тебе приволок.

Из черной стали, изящный, двуручный

Дарующий смерть — клинок.

Арвихар взял с полки тяжелый меч. Оружие было аккуратно вставлено в черные ножны. Хозяин прилавка расчехлил длинное лезвие. Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь распахнутое окно, осветили символы украшающие сияющую, темную сталь. Рукоятка оружия была сделана из того же материала, что и клинок: легкого, и в тоже время, невероятно прочного металла. Десерхалл подошел к Фаргону и протянул ему меч, держа его в одной ладони — за лезвие, а в другой — за рукоять.

— С честью носи ты его, милый друг.

Клинок ковал мастер Сон’Рáко.

Надеюсь найдешь ты в пустыне свой путь.

Отыщешь храм Ун’Воундрáка.

Фаргон с аккуратностью принял щедрый дар и вежливо поклонился десерхаллу.

— Храни тебя свет Рогареса, Арвихар. Я не забуду твоей милости.

— Ступай же скорее на встречу судьбе.

И сил своих ты не жалей.

Врага, что твой дом захватил — уничтожь.

В смертельном бою одолей.

— Прощай, мой друг. Надеюсь, мы когда-нибудь увидимся вновь. — Фаргон закинул ножны на спину и направился к двери.

— Путь твой опасен и лежит через мрак.