Алые перья стрел - [52]

Черно-серебристый под ночными звездами Неман беззвучно катился на север. Но звезд было мало. И луна не светила, а только угадывалась за бархатным массивом туч, закрывавших половину неба. Тучи двигались с того берега реки в сторону беглецов, и через минуту пошел редкий дождь. Лешка подставил каплям потное, исхлестанное ветками лицо. Потом сел прямо на мокрую траву на краю обрыва и стал ждать Шпилевского. Тот спустился к воде и там брякал у лодок цепями и замками.

Вскоре его кургузая фигура выросла рядом.

– Понимаешь, мальчик, замок открыл, а весел нет. Этого я не учел. Наверное, хозяева уносят их на хутор.

Лешка подумал. У него на далекой сибирской реке Туре тоже была своя лодка. Ну, не совсем своя, а общая. Целую зиму всем отрядом латали случайно найденную плоскодонку. А река от школы – с километр. Не таскать же всякий раз весла с собой. Они их прятали на берегу. И даже соревновались, кто хитрее спрячет.

– Далеко хутор отсюда? – спросил Лешка. Это был первый вопрос, который он за все время задал своему спутнику.

– Не то что далеко, а высоко. За бугром. Но идти нам туда ни в коем случае нельзя.

«Дураки они таскать в гору весла», – подумал Лешка и сполз с обрыва.

Песчаное подножье откоса заросло чахлым ивняком. Среди него чернильными пятнами выделялись густые кусты ольшаника. Во втором кусте Лешка нащупал шершавую лопасть весла. Рядом – другую. Он потянул на себя весла. Они не поддавались. Он дернул. Раздалось бормотанье, и из куста на Лешку полезло что-то живое. Лешка кинулся бежать. Но вслед ему ударил сноп света карманного фонаря, выхватил из мрака кусок песчаного берега, и Лешка от неожиданности упал. Закричать он не успел, потому что сзади раздался возбужденный и обрадованный возглас:

– Царица небесная! Так это ж наш хлопчик. А я уже сполохался, что Борода. Трохи не стрелил в тебя. Откуль ты взялся? Утек? Дык и я утек! Хай они огнем горят – тые «лесные братья». Як ты мне растолковал про амнистию, дак я сразу заимел думку… Ну вставай, разом поплывем. Я ждал, коли трошки развиднее, бо в потемках страшно. А покуль ждал – заснул. Ну, молодец ты, что прибежал, с тобой мне еще выгодней являться до начальства…

Лешка узнал парня-дезертира. Тот бестолково топтался на песке и даже пытался приподнять Лешку, но у него были заняты руки: в одной – фонарь, в другой автомат.

В это время сверху посыпалась земля, скатился пан Шпилевский и визгливо заорал:

– Ренцы до гуры![2]

– Што-о?! – очень удивился парень. Однако руки поднял. Вместе с автоматом и фонарем.

– Брось стре?льбу! – продолжал командовать пан Август.

– Навошто? – снова удивился парень.

– Ты что примазываешься к мальчишке? Он – мой! Это я его освободил. Один я. А ты иди своей дорогой, дезертир несчастный. С нами тебе делать нечего.

– Вона што! – в третий раз удивился толстоносый. – А я думал, хлопчик сам утек. Выходит, ты, Ювелир, заместо Фельдфебеля себя хочешь за парнишку выпустить? Га?

– Еще и рассуждает, быдло тупое! – пуще прежнего забушевал часовщик.

После таких обидных слов парень опустил руки и, опуская, хряснул Шпилевского стволом автомата по голове. Стукнул слегка, будто мимоходом, однако пан Август смолк на полуслове и мягко сел на землю. Выпустив автомат, он схватился руками за темя и протяжно завыл.

На этот раз Лешка не испугался и даже не удивился происшедшему. Он как-то начал привыкать к жутким сценам в бандитской семейке. Он никогда не видел скорпионов, но читал, что, если их посадить в одну банку, они поубивают друг друга. И мысль об этих скорпионах уже не в первый раз пришла ему сегодня в голову.

Кроме того, Лешка понял, что сам он сейчас для бандитов – фигура неприкосновенная.

От дерзкого сознания своей неуязвимости Лешка расхрабрился и прикрикнул на толстоносого:

– Чего дерешься? Сам сейчас и потащишь его в лодку!

По напряженному сопению парня в темноте можно было догадаться, как оторопело он уставился на Лешку.

– А навошта нам его в лодку? Нехай тут и пропадает. Хотя… Хе-хе, а ты, хлопчик, с головой, недаром с городу. Выходит, я не только тебя привезу, а еще и бандита приволоку в полон. То добре!

И он послушно потянул пана Августа за шиворот к воде. От такой сговорчивости бандита Лешка еще больше воспрянул духом.

Вообще-то он уже начинал жалеть кое о чем. Надо было, например, прихватить из бункера не только пистолет, а и гранаты. Заставить их тащить пана Шпилевского. Все-таки меньше будет взрывов, когда нашим бойцам придется брать бункер. А еще хорошо было бы подробно запомнить дорогу к землянке. Только как это сделать ночью? Хотя бы ориентиры какие-нибудь были. Разве узнать название хутора за горой… Землянка от него в двух-трех километрах на северо-запад.

В лодке было порядочно воды. Она явно протекала. Дезертир погрузил пана Августа на дно и с сожалением глядел, как глубоко оседает лодка.

– Может, сходить и другую попросить отомкнуть на том хуторе… как его? – сказал Лешка.

– В Косачах? Не, не с руки показываться. Как-нибудь доплывем. А сядем глубоко, выкину толстого, и только. Мне, главное, тебя соблюсти по всей форме.

«Ишь какой почет, – усмехнулся про себя Лешка. – Значит, хутор называется Косачи. Ну, давай, давай, «соблюдай» меня… Телохранитель нашелся».