Алые паруса бабушки Ассоль - [78]

– Заткнись, Атила, – приказал Кортик. – Он сказал – двое… Но как же – в больнице? Мы с Атилой в психушке вместе были – я помню. Доктор разговаривал с нами обоими! Называл его по имени!

– Да, – кивнула бабушка. – На то он и доктор. Уверял, что постепенно, года за два, вылечит тебя. Говорил, что прямо нельзя говорить о гибели твоего друга – мол, щадящий режим. Иногда ты ползал по полу, извиваясь как безногий, или ходил, ссутулившись, будто бы из-за горба. Мне говорили.

– А башенный кран?

– А зачем, по-твоему, я полезла туда с этой идиотской трубой?! Чтобы ты оставил своего друга там, там, понимаешь?! – прокричала она, иссякла и грустно добавила: – Я уже научилась по выражению твоего лица узнавать, когда ты видишь его рядом, а когда его нет…

– Ерунда какая-то! – продолжал протестовать Кортик. – Его видела Ваниль! Эйса!

– Ваниль тряслась от ужаса каждый раз, когда ты изображал Атилу. Она называла его привидением. А Касабланка предложила единственное лекарство – зарыть тебя в землю, а потом откопать, когда задохнешься, и откачать – у них в Африке так лечат от подобной напасти. За это время кто-то из двоих в человеке умирает.

– Но… Но я его вижу!

– Этот горбун живет в твоем теле. Ты его не видишь. Ты его представляешь.

– А синяк? – воскликнул Кортик. – А укусы?! Мы дрались с Атилой – я помню!

– Да, синяк, – грустно кивнула Ассоль. – Доктор предупреждал, что я не справлюсь. Что ты можешь наносить себе увечья в припадках противостояния своему двойнику. Конечно, я не могла предположить, что перед визитом к Готланду ты исхитришься врезаться в шкаф именно правой скулой! И ни я, ни девочки, прозевавшие эту драку, так и не смогли понять, как ты смог укусить себя возле рта.

Знаете что я понял в этом месте их трогательной беседы? Что они меня достали. Пора действовать! Хотел ли я убить Ассоль Ландер? Никогда. Конечно, мне очень хотелось, чтобы единственная любимая женщина всегда была рядом, но, если вы помните, я не сторонник приукрашать загробную жизнь исполнениями желаний. Мне больше нравятся странствия душ в разных телах. И я совсем не уверен, что после смерти Ассоль мы с ней пойдем, взявшись за руки, по Млечному Пути. Скорей всего, покинув тело Кортика, я буду кошкой, а она – собакой.

Хотел ли я причинить неприятности моему другу Кортику? Никогда. Я чист перед вечностью. Странно, конечно, осознавать себя всемогущим, но если это единственная неприятность для души после смерти тела, то уж эту скверну я как-нибудь переживу.

Я стал посреди загаженной каюты и громко объявил Ассоль Ландер:

– Да, я горбун в этом чужом теле.

– Ты?.. Ты – это понимаешь? – прошептала она, пораженная.

– Конечно, понимаю. А ты, Кортик? Помнишь – я написал завещание? Если Ассоль говорит, что мы угодили в автокатастрофу, когда ехали к нотариусу, значит, мы к нему не попали. Соответственно, в тот момент наследницей дяди Мони была моя матушка, а так как я прожил дольше всех… Поздравляю. Ты унаследовал дом дяди Мони в Англии.

– Прекрати, – попросила Ассоль.

– Ну уж нет. Разве это не смешно? Теперь все в моих руках – я решаю, когда прекратить. Я не сразу взял все в свои руки только из жалости к тебе. И что? Ты же сейчас видишь самого прекрасного человека на свете – твоего возлюбленного, или внука – какая тогда разница? Вот она – родинка! – Я задрал футболку. – Прежде чем падать в обморок или сделать выбор, хорошенько подумай – кто тебе нужен в этом теле: избалованный исполнениями желаний мальчишка или умный и устрашающе образованный горбун. Мы объездим весь мир, я буду угадывать твои самые сокровенные мысли еще до того, как ты их осознаешь.

– Я уже объездила весь мир, – сказала Ассоль, глотая слезы. – Он мне не нужен. Мне нужен один-единственный дом у моря и акваланг. А мои мысли… Ты их знаешь. Уходи, Атила.

– Э-э-э, нет. Ты сказала, не подумав. Приведи мне достаточно веский довод необходимости моей разлуки с тобой.

– Я не ангел. – Она сглотнула напряжение в горле. – Могу точно обещать – я тебя убью после первой же близости. Спятившая на почве воспоминаний о муже бабушка убьет своего внука Икара – его копию. Так это будет выглядеть. И тогда умрут все – ты, я, Икар. Это достаточно веский довод?

Ничего не скажешь – она умеет убеждать. Я задумчиво прошелся по каюте – два шага в одну сторону, два – в другую. Ассоль Ландер смотрела снизу мне в лицо, подбородок ее дрожал. Я наклонился и прошептал:

– Хорошо, я – лишний. Согласен.

– Ты… уйдешь?

– Уйду. Выполнишь мою просьбу, и я сразу уйду.

– Говори.

– Один поцелуй, – еле ворочая языком, как в бреду, произнес я.

Тут нужно кое-что оговорить. Считается ли поцелуй близостью? И насколько близкой близостью? Этот вопрос всегда меня мучил. Все-таки это – обмен слизистыми выделениями, но, с другой стороны, аллергия у отца Кортика образовалась после совсем другой близости, и не на жену, а на сына.

– Один? – спросила Ассоль Ландер.

– Всего один. Но – настоящий. И не думай, что если я никогда не целовался, то не различу…

– Идем наверх. – Она потащила меня за руку на палубу.

Стало интересно. Мы вышли. Наверху за время нашей беседы поднялся ветер. Вечерело.