Алые маки на серых скалах - [92]

Подруги поднялись на второй этаж и постучали в дверь. Ася знала, что Султанов — главный руководитель по снабжению повстанцев Дагестана, Чечни и Ингушетии деньгами и оружием.

«Интересно, вспомнит ли он начало нашего знакомства? — подумала Ася. — Ведь прошло почти два года!»

Открыл девушкам дверь сам хозяин. Ярко выраженный горец — худощавый, плечистый, он был в серой черкеске из дорогого сукна. За эти два года Гамид стал выглядеть намного старше своих двадцати семи лет.

— О-о! Мои дорогие сестры! Ася, Амалия, Арусяк… Прошу вас, прошу! — приветливо вскричал он и поспешно провел девушек в номер. — Ася, дружище, спасительница моя… Век вас не видел! Дайте-ка взглянуть. О-о, повзрослела, похорошела за эти годы! С Амалией приходилось видеться в Баку, с Арусяк близко не знаком, но знаю ее… А ты, Асек, так далеко забралась!

Гамид по-братски обнял каждую из девушек, помог им снять пальто. Девушки наконец свободно вздохнули! Еще бы! Как приказывал Камо, они передали деньги из рук в руки Султанову.

— Ну же, умницы наши! — радостно потирал руки Гамид. — Подполью здесь деньги нужны как воздух!

Эта теплая встреча обрадовала девушек. Ася же была бесконечно счастлива, что Гамид помнит и ее, и ту страшную бакинскую ночь…

— А где сейчас Айна? — спросила она. — В Баку или в Тифлисе?

— Не догадаетесь. Моя женушка в Москве. Учиться ее послали. Вот уже год, как мы с ней в разлуке. Но ничего, настанет и наш день. Терпение, дорогие мои, во всем — терпение.

Немного отдохнув, подруги вместе с Гамидом спустились в ресторан. В огромном зале за столиками с белоснежными скатертями, столовым серебром и хрустальными бокалами сидели хорошо одетые преуспевающие буржуа.

Султанов выбрал столик, откуда хорошо просматривался весь зал.

— Выбирайте, сестры мои! — галантно предложил Гамид девушкам и положил перед ними меню в сафьяновом переплете. Девушки смущенно переглянулись.

Камо ведь очень экономно расходовал фонды отряда. Он давал каждому бойцу ровно столько, сколько брал себе. А себе брал вдвое меньше, чем нужно было мужчине.

— Вы скряга, товарищ Камо! — однажды пошутила Литвейко. — Бог знает, какие суммы мы переносим в складках своих шуршащих платьев, а вы нас в черном теле держите! Выведете из терпения — самому Ленину пожалуемся!

— Сам Ленин скромнее скромного живет! Разве ты не знаешь, что в Советской России Ленин ввел для коммунистов партмаксимум? А как питается рабочий класс? Наш бюджет идет за его счет, ясно?

— Да, конечно, ясно, — засмеялась Литвейко, и за ней все остальные, — я же пошутила.

Теперь, в ресторане, девушки не знали, как им быть. Ведь Камо разрешил им расходовать только по пятьдесят копеек в день! Первой нашлась Амалия. Она кокетливо заявила, что в общественных заведениях у нее появляется брезгливое чувство к посуде, и поэтому она любит есть исключительно дома. Но кофе выпьет с удовольствием!

— И мне чашечку, — просто сказала Арусяк.

— А вы? Что вы хотели бы заказать? — обратился к Асе Гамид.

— Пареную айву, — пошутила она, с грустью вспомнив, как мать в Астрахани кормила ее этим блюдом.

— Девушки! Одним кофе и пареной айвой не наедитесь! Сегодня я вас угощаю. — Гамид хорошо понял причину смущения своих «сестер». — Причем угощаю не на казенный счет. Не теряйте из-за этого аппетита.

— Ну, если вы так богаты, то это другое дело, — по-простецки сказала Арусяк. — Тогда — жаркое!

— И я не откажусь! — со смехом воскликнула Амалия.

— Пожалуй, съем и я, — снизошла и Ася.

— Ах, ах, сделайте, мадемуазель, одолжение! Может, вы еще поели бы креветки с ананасом? — поддразнила их Амалия. Вскоре за столиком стало весело: все чувствовали, себя непринужденно, как старые товарищи, встретившиеся после долгой разлуки.

Султанов — временно, до приезда Камо и других боевиков, устроил девушек всех вместе в одном из номеров этой же гостиницы, только этажом выше себя.

Перед отъездом из Баку Камо сбрил бороду, покрасил усы, надел новую великолепную черкеску, серую каракулевую папаху, накинул на плечи черную бурку, а главное, очень искусно положил на лицо грим.

На вокзале он с гордым, независимым видом смело прошел мимо полицейских и сел в тифлисский поезд, в одном из вагонов которого его ждали Новикова, Литвейко, Казаринов и Айрапетян.

До отхода оставались считанные минуты, когда в купе вошли двое полицейских и вежливо попросили Камо следовать за ними в пристанционное жандармское отделение. Чтобы не привлечь внимания блюстителей порядка к своим спутникам, готовым заступиться за него, Камо незаметно дал им знак ничего не предпринимать и сошел с поезда.

— Кто вы и куда следуете? — спросил Камо дежурный офицер.

— Я — князь Цулукидзе, вот мои документы. А вы кто? И что это за допрос? По какому праву? Я сейчас позвоню его превосходительству господину генерал-губернатору, и всех вас мигом уберут отсюда! — вспылил Камо и стремительно снял трубку с висевшего на стене телефонного аппарата.

Жандармы пришли в полное замешательство.

— Пожалуйста, не звоните! Простите нас, князь! Тут произошла ошибка! Вы свободны! — взмолился офицер и, мягко взяв из рук Камо трубку, опустил ее на рычаг и вернул документы.