Алые маки на серых скалах - [110]

А сыщики не осмелились задать человеку в цилиндре простой вопрос: как все-таки его имя, действительно ли он «Ванюша». К счастью для Аси, в полицейской анкете чуваш Новиков был записан под своим собственным именем. Асе бы ни за что не выкрутиться, если бы она назвала Новикова Филиппом.

— Ну а теперь расскажите, кто вы такая и что это были за молодые люди? — спросил Асин спаситель.

Возчик в это время проезжал по Большой Морской, которая вот-вот должна была оборваться на Александровской площади. Надо было что-то ответить этому человеку.

— О, простите меня за невольную выходку, — искренне сказала Ася. — Вы, очевидно, спешили по делу, а я вас задержала… Благодарю за великодушие. Вы спасли меня. А больше… Больше я ничего рассказать вам не могу. Это не только моя тайна! Прощайте! Остановите, пожалуйста, на углу Александровской! — И Ася, всунув извозчику в ладонь мелочь, выпрыгнула из пролетки.

Кажется, этот человек в цилиндре что-то сказал, но она даже не обернулась, чтобы убедиться, уехал он или нет, а сразу начала запутывать следы. Затем проходными дворами добралась до квартиры Серго Мартикяна.

— Что с тобой? На тебе лица нет! — удивился тот.

— Переодетые жандармы ведут Филиппа по ули… — Дальше Ася не смогла говорить. Рыдания душили ее еще с того момента, когда она увидела Филиппа. Теперь они, наконец, вырвались из груди.

— Тише, глупая, тише, — посадив Асю на стул и поднеся к ее трясущимся губам стакан с водой, шепотом сказал Мартикян. — Это они пытаются Новиковым, как приманкой, новые жертвы в свою сеть поймать…

— Надо спасти его! Спасти! — сквозь рыдания повторяла Ася все одну и ту же фразу. — Я не выдержу, я брошусь на полицейских и буду царапаться, кусаться, звать на помощь. Пусть люди знают, что на их глазах убивают лучшего из сынов народа! Пусть отобьют его!

У Аси была настоящая истерика, какой она за собой не знала. Мартикян и подошедшие товарищи еле-еле привели ее в чувство. Но и перестав кричать, Ася не переставала плакать.

— Придется тебе постричь твои косы и надеть вот это! — Серго положил на стол, у которого сидела Ася, опершись на него, локтем и сжимая ладонями виски, парик со светлыми локонами.

Жена Мартикяна, Сатеник, тут же коротко срезала Асины косы. Та безучастно посмотрела в зеркало. Теперь она стала похожа на мальчишку и выглядела очень несолидно. А в парике просто не узнала себя. Это было новое лицо. Смуглая, черноглазая девушка — и светлый парик…

— Теперь тебя и родная мать не узнает, — загримировав и попудрив Асю, сказала Сатеник. — Иди, переоденься.

— Да еще помни: третий раз твой номер — взбалмошной богачки со всяческими трюками — не пройдет. Ты уже у полицейских на крючке. Если собой не дорожишь, то хоть нам хлопот не доставляй! — строго предупредил ее Мартикян Серго, неодобрительно относившийся к Асиным выходкам. Да ведь и Камо и Атарбеков говорили ей: никаких эмоций!

Никаких эмоций… А Филипп сейчас шел по улицам Баку в окружении полицейских, и худшей пытки для него, для его товарищей враги не могли придумать: вокруг двигались люди, среди которых были и свои и чужие, а Филипп, как отверженный, оставался один. Он мужественно отрекался от всех, чтобы никого не выдать!

— Назови хоть одного сообщника, и ты не будешь казнен, — избивая и терзая его, добивались палачи.

— Я один приехал из Баку. Но мои сообщники — весь пролетариат! — твердил Новиков. Он не верил в смерть. До последней минуты ждал, что товарищи его спасут. И он не ошибался.

Уже составлен тщательный план налета на полицейских. Уже намечена группа и разработаны детали… Бакинская партийная организация решила ни перед чем не останавливаться, даже перед новыми арестами, лишь бы предотвратить казнь Новикова…

Но, как говорится в народе, пятница раньше наступила, чем суббота. Враги, логично опасаясь, что сообщники арестованного сделают попытку его спасти, решили ликвидировать Новикова.

На третьи сутки утром, чуть свет, состоялся военно-полевой суд, приговоривший Филиппа к казни. На суде он держался исключительно стойко. На очной ставке наотрез отказался признать свою квартирную хозяйку, у которой в последние дни жил, ее родственника Петрова и нескольких других членов партии, схваченных вместе с Петровым. Не признал он и арестованную в тот же день Марию Габриелян!

— Я с такими не вожусь. Кто она? — в упор посмотрев в самые зрачки убитой горем Мусит, сказал Филипп. Его не допускающий жалости взгляд потряс ее.

Потом рассказывали, что Новикова нелегко было вести на казнь. Когда за ним пришли, он оказал отчаянное сопротивление. Девятнадцать ножевых ран нанесли ему враги! Только обессилевшего, всего изуродованного, вытащили Филиппа из камеры и повесили…

Володя Хутулашвили ходил как в воду опущенный. Ася была полумертвой. Она и не подозревала, что Филипп занимал в ее сердце такое большое место! Со дня гибели Амалии и Сандро это была третья потеря…

Но времени для долгого траура камовцы не имели. Надо было думать о том деле, за что отдали жизнь их товарищи. Надо было думать о тех, кто находился в подполье и в любую минуту мог попасть в лапы полиции. Приходилось часто ездить в Завокзальный район, где скрывался Ян Абол… Надо было поддерживать связь и с Романом Разиным… Организовать передачи Марии Габриелян.