Альтерверс - [51]

— И что они мне? — искренне удивился Егоров, — Технологии скакнули вперёд, тем более в Советской федерации.

— Вы увидите фотографии. Такое подделать просто не возможно, поверьте мне. Но если вам и этого будет мало, то мы устроим вам экскурсию в наш мир.

— Невероятно! — засмеялся Александр Александрович, — Просто невероятно!

— Я понимаю, как это всё звучит. Людям сложно понять то, чего они никогда не видели.

— Тем более, — добавил Дмитрий, — для вас это уникальная возможность.

— И в чём же она выражается?

— У вас есть возможность руководить целой страной на протяжении ещё нескольких лет. Конечно, основные решения будете принимать не вы, но почёт, слава, всенародная любовь.

Матвей поперхнулся водой. Дмитрий сделал вид, что не заметил этого и продолжил:

— Ваш дубликат в нашем мире — самый сильный игрок на арене. Его боятся. Его уважают. Если вы согласитесь и честно отработаете весь оставшийся срок, вы сможете использовать все привилегии знающего о других мирах человека. Вы со своей семьёй сможете путешествовать не просто за границу, чего вы никогда не делали, не так ли? Но и в другие миры!

— Всё это… Звучит слишком сюрреалистично. — Егоров сделал глоток рома, — Даже если на секунду предположить, что всё это правда. Что будет здесь? Меня знают коллеги, студенты. Не могу же я просто взять и исчезнуть?

— Это решаемо, — ответил Дмитрий, — вы отправитесь в длительную командировку. Не важно куда. Ваша семья, естественно отправится с вами.

— Но почему? Почему я?

— Мы просмотрели ваше досье, наравне с несколькими дубликатами. Вы идеально подходите. Посудите сами: в нашей стране Советский союз распался, но остались традиции. Егоров из нашего мира родился при советской власти, у него те же привычки, манеры. Он — это вы, а вы — это он.

— В смысле распался?! — Егорова словно ударили по голове, — А что же у вас за страна тогда? А как же коммунизм? Идеи? Партия?

— От них ничего толком не осталось. — ответил Матвей, — Только история. В нашей стране правит демократия. По крайне мере так говорят по телевизору.

Глаза Егорова блеснули.

— Демократия? На этой земле? Это… возможно?

— Хотел бы я вам ответить. — грустно улыбнулся оперативник, — Может быть когда-нибудь…

— Конечно, возможно! — перебил Дмитрий, — Уже несколько десятков лет мы живём в свободной стране, чтим историю, но смотрим вперёд.

Он повернулся к Матвею и одним взглядом дал понять, что Фёдоров-младший должен замолчать.

— Наша страна свободна. — продолжил психолог, — У нас ценится свобода слова, выражения. Скажите, Александр Александрович, что будет, если общественность узнает, что сын Егорова — гомосексуалист?

В глазах замдекана появился испуг. Словно ему сказали, что вся его семья погибла. Матвей посмотрел на Дмитрия и задался вопросом: откуда у него такая информация? Ведь самому Матвею такие тонкости никто не сообщал.

— А там он сможет спокойно жить, не скрывая свой… свою ориентацию.

— Я не понимаю о чём вы говорите! Это возмутительно! Мой сын — настоящий комсомолец, а вы… Вы хотите запятнать его имя!

Он резко встал и закопошился в своём портфеле.

— Послушайте, товарищи, я не знаю кто вы и зачем это делаете, но это уже не смешно! — Егоров нашёл на дне портфеля несколько купюр и бросил их на стол, — Я прошу вас более меня не беспокоить. Хорошего вечера.

После этих слов Александр Александрович поспешил к выходу.

Спустя несколько минут Матвей спросил:

— Откуда тебе известно?

— Про что? — как ни в чём не бывало спросил в ответ Дмитрий.

— Про его сына. Мне эту информацию не передавали.

Психолог развёл руками.

— Да наверняка передавали, просто ты не обратил внимания.

— Может быть… — ответил Матвей, — да, ты прав. Наверняка было в его досье.

Матвей соврал осознанно. На свою память он никогда не жаловался, оперативникам необходимо запоминать слишком много информации.

— Нам нужно подать рапорт завтра с утра. Доложить о его отказе.

— Отказ — очень плохой вариант. — Дмитрий сделал большой глоток рома, его голос сделался мягче, — Надо его дожать. Мне кажется, я смогу. Пообещаем ему золотые горы и мужик согласится.

— Хм-м… — Матвей посмотрел на часы, — Давай я с ним поговорю? Через пару дней. Покажу фотографии, чтобы он убедился, что мы не врём. Ты психолог, бесспорно, но я тоже работаю с людьми. В тебе он увидел врага, не обижайся. А я могу сойти за союзника.

Дмитрий допил свой ром, посмотрел в окно и произнёс:

— Ну давай. Только держи меня в курсе. Это же наше общее задание.

12

На следующий день Александр Александрович почувствовал себя нехорошо. С самого утра его мучала мигрень. Боль растекалась от затылка к вискам и в шею. Качественные советские таблетки не помогали. Затем он измерил давление ни разу не использованным тонометром и расстроился ещё больше: при норме 120 на 80, его вернее поднялось до 170-ти.

В груди давило.

Ладони вспотели.

В голове Егорова мельком проплыла мысль, что он сейчас умрёт и ему стало очень страшно.

— Нет-нет, — говорил себе Егоров, — умирать нельзя, умирать нельзя.

Он не имеет право оставить семью. Супруга, с которой они вместе прожили почти сорок лет не справится без него. Квартиру, предоставленную университетом наверняка отберут, неужели ей придётся возвращаться в Мытищи? Дети ещё не встали на ноги. Кто поможет Виктории в её научной работе? Сможет ли она написать докторскую диссертацию без связей Александра Александровича? А Владислав? Юноша совсем запутался в своей жизни и ему нужен отец, который всегда поддержит в трудную минуту. Умирать нельзя.