Альтернативный солдат, или Приключения юного балбеса в доме престарелых, веселые и не очень... - [30]

- В суд обратился, мол, взрослые дети по закону обязаны содержать престарелых родителей, - горько усмехнулась Евгения. – Ну, районный суд стал на его сторону. А я обжаловала в городском. Помню, как смотрели на меня все – судья, секретарша … Злодейкой считали. И соседи, как узнали, что сужусь с собственным отцом, тоже морды поотворачивали. Им же не объяснишь! – почти выкрикнула она.

- Одним словом, доказала я, что не могу. Дети, работа … Еще на лапу дала, кому надо. Постановили организовать уход на дому при помощи приходящей сиделки. Только кому это надо? Сиделке надо хорошо платить или квартиру отписать. В общем, предложила в интернат убираться по добру, по здорову. Он кочевряжился, жалобы писал, да все без толку. Суд решение вынес, обжаловать его выше никакого терпения и денег не хватит. Ушел в интернат. А мне и ладно. И квартира его мне не нужна, я и не хожу туда.

Женщина еще раз вытерла фартуком чистые руки, вздохнула.

- Разные они, родители-то …

- Я разговаривал с вашим отцом. Он ничего не сказал о том, что уходил от вас, - осторожно сказал Стас. – Работал пятнадцать лет на вредном производстве ради квартиры.

- Ну да, для девки своей! – вскинулась женщина. – Она отсудила у него почти все, только комната осталась в коммуналке.

- А говорят, квартира, - удивился Стас.

- Да врут, не знают ничего!

- Не мое дело судить вас, - неуверенно произнес Стас. – Но можно хоть раз сходить к нему. Он и так уже наказан … ну, хуже некуда. Знаете, интернат это такое заведение … даже не знаю, как объяснить. Не тюрьма, но …

- Очень похоже. Если не хуже, - с усмешкой продолжила женщина. – И тюрьма, и дом престарелых – это наказание за неправильную жизнь. Ты еще молодой, не поймешь этого. Думаешь, преступление – это когда украл или убил?

Женщина встала, из груди вырвался тяжелый вздох. Детские крики в соседней комнате усилились, появились нотки нешуточного возмущения. Евгения с беспокойством оглянулась. Стас понял, что пора уходить.

- Ну, я пошел. Спасибо, что выслушали.

- Ага, иди. Я, может быть, зайду к вам, посмотрю на отца. Только не знаю, когда, - рассеянно ответила Евгения.

Было видно по лицу, что мысленно она уже там, в детской, решает большой конфликт маленьких людей. И на кухню еще надо, приготовить на всех …

Стас вернулся домой засветло. Тусклое зимнее солнце освещает замерзающую ноябрьским вечером землю, словно загаженная мухами лампочка. Нечеткие тени деревьев расплываются по стылой траве, кусты  похожи скелеты инопланетных чудовищ, на тонких ветках леденеют капли утреннего дождя. Идти никуда не хочется. Телефон Стас отключил. На столе мерцает индикатор ноутбука, приглашая зайти на скайп поболтать с подругами. Телевизор блестит полированной мордой, в погасшем экране отражается шкаф, диван и сам Стас, сидящий в кресле.  В доме тихо, если не считать далекого бурчания перфоратора – тремя этажами выше кому-то неймется делать ремонт на ночь глядя. Счастливая матушка на днях вернулась с отпуска, вся загорелая и знойная. Сидеть дома, само собой разумеется, не пожелала. «Улетела» к подруге хвастаться настоящим загаром и приобретенными по дешевке безделушками с претензиями на драгоценности. Провести вечер дома, с сыном не захотела. Стас раньше не осуждал мать за достаточно свободный образ жизни. Нельзя же ставить крест на личной жизни только потому, что у тебя взрослые дети. В конце концов, Стас тоже предпочитал болтаться по дискотекам и ночным клубам вместо посиделок на кухне за чашкой чая с матушкой. Но сегодня, после разговора с дочерью Николая, почувствовал себя … ну, трудно объяснить. Словно бы выпал из мчащегося вагона и оказался посреди степи, ночью, один … Отполированные тысячами колес железные полосы дороги холодно сверкают ледяными искорками при свете луны, тихо шуршат ветви придорожных кустов, пространство вокруг скрыто черной мглой. Ночь, тишина и ты. Унеслась вдаль яркая, веселая жизнь, твое место занял другой. Он радуется, этот счастливчик, не подозревая, что срок отмерен, время неумолимо отсчитывает мгновения и однажды он тоже окажется в пустоте. Слабый, беззащитный, испуганный … Догнать поезд жизни нет сил, отойти от проложенного пути страшно. Остается только плестись по шпалам в тщетной надежде, что кто ни будь подберет и все будет как прежде. Что бы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей, Стас берет пульт, палец давит первую попавшуюся кнопку. Черный экран с готовностью вспыхивает яркими балаганными красками, из динамиков выплескивается натужно-веселая песенка. Очередные «поющие трусы» кричат в микрофон про любовь и счастье, что-то вытрясывают из ягодиц и грудей. Идя навстречу пожеланиям слабовидящих зрителей, часто наклоняются задом и передом. Интересно, что сейчас делают мои старики? – подумал Стас. «Своими» он называл обитателей четвертой палаты. Тоже, наверно, смотрят этот вот «субботний вечер», жалкую пародию на  старый «Голубой огонек». Стас как-то видел эту передачу по каналу Ретро. Тоже не подарок была, задалбывали своим бормотанием  передовики производства, всякие  доярки, трактористы и прочие ударники. Но там хотя бы не было пошлости, жлобской вульгарности и откровенного эксгибиционизма. Глядя на полуголых певичек, так и кажется, что все они страдают бешенством матки в особо тяжелой разновидности.