Альтернатива для грешников - [12]

Увидев фотографию, подполковник Звягинцев не сказал ни слова. Он помнил и о журналистке, и о сестре погибшего Скрибенко. Звягинцев, подумав немного, положил фотографию обратно и сказал, обращаясь к хозяйке дома:

— Вы не будете возражать, если мы заберем этот альбом с фотографиями?

— Вы хотите забрать все фотографии? — встрепенулась женщина.

— Нет, конечно, — быстро ответил подполковник, — достаточно будет, если мы заберем десять-двенадцать штук: они будут нужны для последующего опознания вашего брата. — Он сказал первое, что пришло в голову, но женщина даже не стала прислушиваться к его словам, а вот журналистка удивленно посмотрела на подполковника.

— Заканчиваем, ребята, — твердо сказал подполковник, — составьте протокол выемки. Я думаю, нужно отобрать несколько фотографий.

Шувалов кивнул, понимая, что в числе изъятых должна оказаться и эта фотография. Бессонов подошел к столу.

— Нашу журналистку можешь использовать в качестве понятой. И пригласи кого-нибудь из соседей. — Звягинцев отошел к окну и достал сигареты. Потом, спохватившись, обернулся к Бессонову. — Пронумеруйте фотографии, и пусть хозяйка дома распишется.

— Пригласите Константина Гавриловича, — предложила женщина, — он встает в шесть утра и делает зарядку. Это бывший генерал пограничных войск. Он живет над нами.

— Пригласи, пригласи, — разрешил Звягинцев, устало посмотрев на часы.

Было уже без пятнадцати Шесть. Звягинцев вышел на лестничную площадку, чтобы выкурить сигарету. За ним вышла журналистка.

— Вам на самом деле так нужны фотографии погибшего? — спросила она, искоса взглянув на подполковника.

— Конечно, — невинным голосом ответил Звягинцев, — фотографии всегда нужны. Нам еще намылят голову за то, что этот ответственный сотрудник Кабинета Министров выбросился из окна.

— Вы считаете, что он был связан с бандитами? — уточнила она.

— Пока мы ничего не знаем, — осторожно ответил подполковник, — возможно, он оказался в квартире случайно.

— Вы считаете, он попал туда случайно? — не унималась та.

— Я не знаю, — Звягинцев затянулся, — я еще не составил определенного мнения. Во всяком случае, вы можете выключить магнитофон, который вы прячете в сумочке. К теме нашей беседы он не имеет никакого отношения. Мы же договаривались, что без моего согласия вы не опубликуете ни строчки.

Она покраснела. Потом решительно тряхнула своей короткой стрижкой и, засунув руку в сумочку, выключила магнитофон.

— Я бы все равно ничего не использовала из этой записи без вашего согласия, — оправдываясь, сказала она.

— Надеюсь, — без тени улыбки заметил подполковник, — но в любом случае это было нарушением нашей договоренности. Мы взяли вас на очень опасную операцию, — он опять перешел на «вы», и это было признаком охлаждения их взаимоотношений, — позволили участвовать в наших мероприятиях, стать свидетелем захвата банды преступников, привезли на место происшествия, а вы обманули нас, используя наше доверие. У меня есть все основания больше вам не доверять.

— Нет, — попросила она, — я не нарочно. Просто мне хотелось сделать так, чтобы репортаж по-настоящему получился.

— Для этого вы должны были хотя бы проинформировать нас, — выдохнул подполковник, оглядываясь на дверь. Он разговаривал с ней, не давая возможности вернуться в комнату. Сверху спускались Петрашку и пожилой человек, сохранивший удивительную выправку. Несмотря на раннее утро, он был тщательно выбрит и даже успел надеть галстук к белой сорочке. Звягинцев невольно улыбнулся. У генерала пограничников была своя многолетняя закалка старой школы.

— Доброе утро, — весело сказал он, — извините, что побеспокоили так рано.

— Ничего, — ответил генерал, протягивая руку и сжимая ее в крепком рукопожатии, — ничего страшного. Я уже проснулся, только вашему товарищу пришлось подождать, пока я закончу бриться.

— Спасибо вам, проходите в квартиру, — предложил подполковник, чуть посторонившись. Взглянув на часы (было уже шесть часов утра), подполковник достал телефон и позвонил Зуеву. — Как у тебя дела?

— Все в порядке. Вернулись Байрамов и Дятлов. У Влада ничего страшного, сквозная рана.

— Ну, слава Богу. Он в больнице?

— Нет, они вернулись. Нужно видеть, какой у него вид. Не хочет отсюда уходить, ждет, когда ты вернешься.

— А остальные?

— Маслаков звонил из больницы. Он дежурит рядом с раненым. У того положение хуже: может не выжить.

— Это будет совсем некстати, — пробормотал подполковник, — мне бы очень хотелось, чтобы он ответил на некоторые наши вопросы.

— Аракелов тоже вернулся, — сообщил Зуев. — Нашли родственников Скрибенко?

— Нашли сестру. Но ее сейчас лучше не трогать, чуть подумав, сказал Звягинцев. — Пусть немного придет в себя, и тогда повезем ее в морг. Звонки какие-нибудь были?

— Два раза кто-то звонил. Я уже просил проверить. Звонили с улицы, из телефона-автомата.

— В шесть часов утра, — задумчиво произнес Звягинцев, — интересные были знакомые у Коробка.

— Я об этом тоже подумал. И еще о Скрибенко. Почему погибший не боялся встречаться с бандитами в два часа ночи? Неужели они были так тесно связаны?

Подполковник покосился на стоявшую рядом журналистку, плотнее прижал к уху телефон: