Альтераты. Соль - [32]

Тимофей растерялся: пока ехал к историку, мысленно прокручивал предстоящий разговор, раскладывал по полочкам. И все было ясно. А вот сейчас спросили его прямо, и сразу — ступор, все мысли разбежались, буквы забылись и в слова никак собираться не желали.

— Да вы не волнуйтесь, — подбодрил его Борис Аркадьевич. Налил воды из стеклянного кувшина, поставил стакан перед гостем, приготовился терпеливо слушать.

— То, что вы знаете, это то, что объект 2/17 обнаружен в конце прошлого сезона. Ориентиры и координаты, привязку к местности делали уже в этом году. Сейчас еще команда не вся в сборе, поэтому нас позвали сделать пробное погружение, уточнить расположение объекта, разметить квадрат работ. Дождались корабль обеспечения из Новороссийска. Во время пробного погружения все по плану: место кораблекрушения нашли, органика цела. Фрагменты корабля, мачты повреждены ударом о грунт, судя по всему. Покрыты слоем грязи и ила.

— Так хорошо все сохранилось? — удивился историк.

— Да, вся геометрия в сохранности, строительные отметки на дереве сохранились.

Историк был поражен:

— Даже так? Как такое может быть… Восемьдесят четыре метра, всего. У нас под носом, практически.

Тимофей кивнул, продолжил:

— Сразу бросилось в глаза, что дно у корабля словно вырвано или выплавлено даже, — он провёл указательным пальцем по столу.

Историк скептически хмыкнул, предположил:

— Вернее всего, повреждено при ударе о грунт.

— Нет, — дайвер уверенно покачал головой, — днища просто нет, края выворочены наружу и оплавлены. Фрагменты разбросаны на несколько десятков метров вокруг. Но, погодите, не это главное. Рубка практически цела, частично сохранилось убранство, черепки какие-то, украшения. Али Саракаев попросил что-то поднять. Мы с напарником подняли небольшой сосуд вроде как для благовоний, фрагмент бруска с оплавленными краями и браслет. Отправили посылкой наверх. Пока поднимались сами, наверху испортилась погода. И вот тут началось нечто странное, — он осторожно посмотрел на историка, убедился, не улыбается ли. Тот слушал внимательно и с интересом, пока, правда, довольно формальным. — Возникло ощущение, что изменился состав воды вокруг, она стала плотнее. Почти как масло. И температура резко изменилась, понизилась на десять-двенадцать градусов.

— Ого. Это все датчики у вас зафиксировали?

— Конечно. И еще. Мы были на такой глубине, когда уже видно, что наверху, над поверхностью — день. Солнечные лучи проникают и такими косыми канатами свисают, бликуют. А тут резко — будто ночь.

— Ну, если наверху погода испортилась, это не мудрено, верно? — резонно отметил историк.

— Не так быстро и не так контрастно. Я бывал на глубине десяти метров, когда изменялась облачность. Так что мне есть, с чем сравнивать.

— Хорошо, допустим. Я не спорю. Что дальше?

— Дальше мы увидели еще один корабль. Деревянный, около тридцати метров в длину, точно такой, как на дне. Только будто это не сам корабль, а тень его или фантом, призрак. И прямо над нашими головами. Все заклепки видно, руку протяни и дотронешься.

— Дотронулись?

— Не, очково было, я в выброску вцепился, как в родную, — Тимофей смущённо опустил глаза. — Ну, так вот. Фантомный корабль этот, судя по всему, терпел крушение: медленно кренился на правый борт, черпал воду и уходил на дно. Где-то на глубине трёх метров у него снесло днище, как горячим ножом по маслу. Только не горячим, а наоборот, ледяным. Потому то, что вырывалось из трюма, было льдом. Такие длинные пики, острые, как иголки ежа. А вместе с ним вырвалось наружу что-то белое.

Борис Аркадьевич молчал. Задумчиво барабанил подушечками пальцев по клеёнке. Тимофей решил сказать главное:

— Вы можете подумать, что я свихнулся, азотное отравление, галлюцинации и все такое. Но это видел мой напарник и девушка на поверхности, — Тим не решился сказать, что речь идёт о дочери руководителя экспедиции. — Али свидетель, он утверждает, что девушка будто помешалась в тот момент, когда подняли со дна посылку с браслетом, деревяшкой и посудиной для благовоний, как там её называют по-вашему? Пузатенькая такая, с узким горлышком.

— Арибалл?

— Наверное. Так Али говорит, что девушка, как браслет увидела, чуть за борт не вывалилась. Стала кричать про какое-то проклятье и нити рока, — Борис Аркадьевич молчал и слушал. Тим продолжал: — Ночью у нее произошел срыв. Археологи из лагеря болтают, будто она говорили на древнеславянском, которого не знает и знать не может, и шептала фразы из древнего заговора, — он вынул из кармана клочок бумаги, зачитал: — «Отоидешь от руки моея… яко не имать ти солгати».

Историк прищурился.

— Что с девушкой сейчас? — спросил с интересом.

Тимофей смутился, осторожно подобрал обтекаемую формулировку.

— Ее поместили под наблюдение. И для обследования. Но я уверен, что с ней все в порядке. Понимаете, с ума поодиночке сходят, а мы это с ней вдвоем видели: мы с ней говорили об этом. И наши видения полностью совпадают.

Борис Аркадьевич налил себе воды, выпил залпом.

— Что вы от меня, собственно, хотите услышать?

— Я уверен, что фразы проклятия, поднятый со дна браслет или посудина для благовоний связаны с этими фантомами. И они вызвали у моей знакомой такую реакцию. Али сказал, что вы увлекаетесь местными сказаниями. Вам это все ни о чем не говорит?