Алтайские робинзоны - [22]
— Ну и Алтай! — сказал Шура и с уважением посмотрел на горы.
— Ну и Алтай! — сказал Шура и с уважением посмотрел на горы.
Медленно подошел он к тому месту, где выходила жила, и, не торопясь, но с силой ударил молотком. Полетели мелкие брызги породы.
Шура долго бился около жилы. Порода кварца была слишком крепкой, отлетали только мелкие кусочки. Но когда он взял один из таких кусочков кварца, то увидел, что в породу тонкой сеточкой жилок был вкраплен желтоватый металл. Это и было рудное золото. Шура присел на корточки и стал торопливо копаться в осыпях, которые образовались около выхода жилы. В руке у него оказался кусочек грязновато-желтого, непривлекательного минерала. Шура взглянул на него и хотел бросить, но вдруг крепко сжал в кулаке. Обломок был очень тяжелым. Таким тяжелым могло быть только золото. Мало того, это был золотой самородок величиной с куриное яйцо, вкрапленный в выветренный кварц. Шура жадно смотрел на него, перекидывая из одной руки в другую, приложил к щеке, ко лбу и засмеялся, качая головой.
Вот оно, золото! Найдено! Наконец-то все его труды, лишения увенчались успехом. Сейчас ему доставляло радость даже не само золото, а сознание, что человек всё может сделать, если захочет и если будет упорно добиваться.
Это была огромная, никогда им не испытанная радость. Держа тяжелый кусочек металла в руке, Шура чувствовал себя сильным, всемогущим, как будто он держал в руках земной шар. Он выпрямился, посмотрел на него, на горы и опять улыбнулся.
«Если здесь есть рудное жильное золото, то должны быть и золотые россыпи, потому что когда-то здесь протекала река и размывала эту жилу», — подумал Шура. Он стал оглядываться кругом. Выбрал место, где, по его мнению, должно было отлагаться золото, и стал копать яму. Набрал песку в ковш и побежал к ручью. Лихорадочно крутил ковш в воде, и наконец увидел настоящее золото, блестящее и нарядное.
Шура больше не удивлялся. Он считал, что все так и должно быть.
Промывая пробы то с одного, то с другого места, Шура неожиданно заметил блестящие серые крупинки и пластинки.
«Что это такое?» — Шура взял одну пластинку на зуб. Она оказалась очень твёрдой Может быть, это платина или осмистый иридий? Хорошо, если бы осмистый иридий. Шура недавно читал об этом ценном минерале. Он представляет соединение двух редких металлов: осмия и иридия. Осмий идёт для приготовления дорогих красок, употребляемых в медицине, а иридием покрывают контакты в радиотелеграфных аппаратах и автомобильных частях. Иридий нужен в военном деле, и ни один металлургический завод не может без него обойтись. Из него изготовляют особые приборы — пирометры, измеряющие очень высокую температуру печей. До революции пирометры ввозили из-за границы, а теперь мы их сами делаем, и иридий нам очень нужен. Если бы это оказался иридий! Ах, хорошо, как хорошо!
И Шура стал напевать свою любимую песенку:
Шура был горд. Теперь только бы Лёня выздоровел.
Вспомнив о Лёне, он заторопился: хотелось скорей поделиться радостью, рассказать о находке. Он зарисовал местность, более ценные образцы завязал в тряпку.
Когда Шура возвращался к пещере, дождь уже перестал, но небо продолжало оставаться серым.
Лёня все ещё спал и проснулся от стука отваливаемых камней.
— Лёня, посмотри-ка, что я нашел, — сказал Шура, сдерживая радостную улыбку, и поднёс к лицу товарища развязанный узелок. Леня приподнял голову и несколько секунд смотрел сонным, безучастным взглядом. Но вот глаза его оживились.
— Уй-юй-юй! Нашёл все-таки золото! — сказал он хрипло и вдруг лицо его сморщилось. — А я… не могу…
— Лёня, дурачок, мы же вместе нашли, — заговорил Шура горячо и убедительно. — Если бы не ты, меня в живых, может быть, не было бы. Мы же вместе искали, помогали друг другу, значит, вместе и нашли. Теперь бы нам домой добраться! Если бы ты не болел, мы бы завтра дома были.
— Домой, — повторил Лёня это слово, такое теплое и ласковое. — Шурик, пойдём домой! Мне лучше, совсем лучше.
Он с трудом сел и улыбнулся жалкой улыбкой. Чтобы доказать, что ему лучше, он даже попросил кусочек мяса. Но Шура понимал, что тащить Лёню в путь сейчас немыслимо: он слишком слаб. Шура решил сначала один сходить в разведку, обследовать путь до озера.
— Завтра, Лёня, отправимся домой. Только ты смотри, к завтрашнему дню выздоравливай! А сейчас я один пойду, узнаю, далеко ли озеро.
— Но ведь я говорю, что совсем выздоровел, — горячо сказал Лёня. Помолчав немного, он печально спросил, глядя в глаза товарищу: — Шурик, а ты один не уйдёшь?
В его взгляде одновременно были и страх и надежда.
— Лёня, как ты можешь так думать! — возмутился Шура. Он чуть не заплакал и от жалости к Лёне, и от обиды на то, что товарищ о нем так дурно подумал.
Когда он пошел искать озеро, на небе уже не было ни одного облачка. О том, что шел дождь, напоминали сейчас лишь чистый легкий воздух и дождевые капли, сверкавшие на яркой зелени кустов и травы.
— Вот оно где! — радостно закричал Шурик и остановился. Из-за скал сверкнула весёлая искрящаяся гладь озера. На той стороне его поднимались горы. Эти горы видны с крыльца дедушкина дома. Шура их сразу узнал. Он сел на камень и, как зачарованный, не спускал глаз с этих гор. Эх, если бы лодку! Через два-три часа они с Лёней были бы дома.
