Алтайская повесть - [49]

– Дураки! – крикнула им вслед Чечек, зная, что они все равно не услышат. – Подумаешь! А я вот возьму да на конные грабли сяду!

Но и на конные грабли не посадили Чечек. Молодой строгий бригадир Кузьма сдвинул черные брови и сказал:

– Это не игрушка – это машина. Мне в руки машину дали. Разве можно из машины игрушку делать?

Чечек, совсем огорченная, остановилась на дороге. Ардинэ догнала ее:

– Ну ладно, ладно, Чечек! Пойдем лучше искупаемся в ключе…

Неожиданно бригадир Кузьма остановил лошадей и крикнул:

– Девочки, там еще волокуша есть! Бегите запрягайте! Нуклей вам лошадей даст.

Чечек и Ардинэ бросились по дороге наперегонки с ветром. И немного времени прошло, а они уже сидели на лошадях и гнали на покос волокушу. Девочки пели, смеялись, стучали босыми пятками по гладким бокам лошадей. Ветер развевал их длинные черные косы. Э, эй! Хорошо мчаться по мягкой дороге, хорошо, когда у людей много работы, – значит, и добра у людей много и веселья много!

Чечек и Ардинэ остановили лошадей у кромки сухого сена, раскинутого по долине.

– Дед Устин! – закричала Ардинэ. – Откуда заволакивать?

Дед Устин, который помогал молодым рабочим закладывать стог, оперся на вилы и посмотрел на них, прикрыв от солнца глаза:

– Это кто такие? Еще помощники? – И обрадовался: – Ну-ну, давай, давай! Вон с того увала начинайте – и сюда!

Девочки повернули лошадей на округлый увал. Навстречу им шла волокуша Василя и Чота, полная пушистого сена. Чечек загляделась на них и забыла о своей лошади. Лошадь полезла куда-то в сторону, волокуша перекосилась…

– Гляди-ка! – сказал Чот, кивнув на девочек. – Во как едут!

Василь взглянул и насмешливо скривил свое круглое лицо. Чечек смутилась и тотчас выровняла свою лошадь.

Они въехали на увал, повернули лошадей и пустили вниз. Волокуши тащились сзади, сгребая сено. И когда спустились с увала, то сено уже поднималось выше деревянных стен волокуши.

– Правь к стогу, – сказала Ардинэ.

– Не развалим по дороге? – прошептала Чечек.

Но дружные лошади шаг в шаг шли по луговине и бережно тащили полную сена волокушу.

Чечек успокоилась: и что особенного – сгребать сено волокущей! Вот уж эти мальчишки! Воображают, будто трудное дело делают, а сами только и знают, что на лошадях сидят, только и смотрят, как бы с лошадей не свалиться. Подумаешь, труд! А Чечек что смотреть: она может заснуть на лошади и то не свалится!

Вот если бы на конных граблях проехать, вот на тех, которыми Кузьма управляет!.. Вон как плавно идет эта красивая новенькая голубая машина, вон как чисто и широко она загребает сено, как блестят ее крутые серебряные зубья!

И вдруг дрогнула волокуша, затормозила…

– Стой! – крикнула Ардинэ.

Чечек остановила лошадь, но было уже поздно: Чечек загляделась на конные грабли и не видела, как ее край волокуши наехал на большой щербатый камень. Волокуша приподнялась, соскочила с камня и прошла дальше, но большая куча пушистого сена осталась позади, на зеленой скошенной луговине.

– Хо! – сказала Ардинэ. – Куда глядишь?

Чечек растерялась:

– Как же теперь, Ардинэ?

Но Ардинэ уже соскочила с лошади:

– Давай скорей запихнем в волокушу… Скорее, пока ребята не видали!

Чечек тоже спрыгнула с лошади. Девочки хватали охапки сена и закидывали обратно в волокушу. Платья сразу прилипли к плечам от пота, волосы на лбу взмокли, сено забивалось за ворот. Но Ардинэ и Чечек бегом носились с охапками и только глядели по сторонам – не видит ли их кто? Не смеются ли над ними?

Ардинэ подобрала последнюю охапку:

– Все! Садись, Чечек.

Они обе снова влезли на лошадей и тронулись к стогу – ровно, медленно, осторожно. Чечек уже не оглядывалась по сторонам, только глядела лошади под ноги.

Мальчишки промчались навстречу с пустой волокушей – Чечек даже и тут не оглянулась. Но вот наконец и утес с шатром густых лиственниц, вот и стог, вот и старый Устин прищурившись глядит на них:

– Завози сюда! Давай, давай! Ближе, ближе!..

Ардинэ и Чечек подвели волокушу к самому стогу, остановились. Подбежали рабочие, приподняли волокушу. Девочки тронули лошадей – и пушистая, легкая золотисто-зеленая гора сена осталась возле стога.

– Гони, гони! – закричал дед Устин. – Живей, живей, живей! Пока солнце на небе.

Девочки засмеялись, хлестнули лошадей.

– Только не все камни сшибайте! – крикнул им вслед дед Устин.

Чечек и Ардинэ переглянулись: вот старый, увидел все-таки! И, хлестнув еще раз отгулявшихся за весну лошадей и хлопнув их голыми пятками по гладким бокам, снова помчались на увал. Вот и опять круглая вершина увала. И опять, медленно спускаясь, загребает волокуша шуршащее сено. И снова сено, как облако, колышется над стенками волокуши…

– Гляди, Чечек! – повторяет Ардинэ. – Гляди!

– Гляжу, гляжу, – отзывается Чечек, – не бойся!.. – и, не оглядываясь по сторонам, вытирает рукавом вспотевший лоб.

Июльское солнце щедро поливало зноем, золотое марево дрожало над землей. Сладкий, густой и душный запах сена неподвижно висел над долиной.

Ходили по склонам деревянные волокуши, ходили конные грабли. Все меньше и меньше становилось сена в долине, а стога вырастали один за другим около скалы, под навесом лиственниц…