Алтай 2009-01 - [21]

Все двое суток, пока поезд шел до Екатеринбурга, Яковлев думал о Свердлове. До революции он никогда не слышал о нем ни в России, ни за границей. Откуда он выплыл на такую высоту и так неожиданно занял второе место в государстве сразу после Ленина? Еще в Петрограде он навел о нем справки и выяснил, что до революции Свердлов работал в Нижнем Новгороде учеником аптекаря. Имел несколько арестов и ссылку в Нарым. Вот и вся революционная деятельность. Но Ленин очень доверял ему. По наблюдению Яковлева даже больше, чем Троцкому. В чем причина такого доверия?

Сколько ни ломал голову Яковлев, он не мог ответить на этот вопрос. Затем пришла простая мысль: а может быть Ленину предложили Свердлова в качестве правой руки? Такой вывод давал ответ на все вопросы. Но ставил и новый: кто мог предложить? Что за сила, которая могла заставить Ленина сделать это? Немцы отпадали сразу. Свердлов был не их племени, они бы наверняка предложили своего. Англичане и французы не имели на большевиков никакого влияния. Тогда кто? И почему Свердлов заговорил о всей семье? Ведь ни Троцкий, ни Ленин, у которого Яковлев был незадолго перед встречей со Свердловым, о семье не упоминали. Значит, решать судьбу семьи будет один Свердлов?

3

В Екатеринбурге Голощекин встречал Яковлева у подножки вагона. Яковлев узнал его сразу, хотя за те годы, что они не виделись, Голощекин заматерел, на его лице появились уверенность и холеный лоск. Он был в кожаной тужурке и такой же кожаной фуражке с красной звездой на околыше. Только черная бородка клинышком и короткие усы остались неизменными. Рядом с ним находилась большая группа одетых в кожаные тужурки людей. Голощекин крепко пожал руку Яковлеву, отступил на полшага и, оглядев его с ног до головы, сказал не то с восхищением, не то с завистью:

— А я бы тебя не узнал. Ты стал слишком европейским, вид у тебя совершенно буржуазный.

Яковлев был в коротком дорогом пальто и шляпе, белой рубашке с галстуком и действительно походил на буржуа или зажиточного мещанина. Он любил красивую одежду и умел хорошо одеваться. Первую фразу Голощекина он пропустил мимо ушей, ожидая, что тот скажет дальше. Но Голощекин молчал, а Яковлев не знал, о чем с ним говорить. Пауза затягивалась и становилась неловкой. Оба это понимали, и Голощекин первым нарушил молчание.

— Ты когда-нибудь был в Екатеринбурге? — спросил он.

— Не довелось, — ответил Яковлев. — Все было как-то не по пути.

— Я приготовил тебе экскурсию. Мотор стоит у вокзала.

Голощекин показал рукой на вокзальные ворота, около которых виднелся черный легковой автомобиль. Яковлев с минуту раздумывал, стоит ли ему ехать, потом сказал, усмехнувшись:

— Хорошая идея. После унылого однообразия вагона смена впечатлений даже полезна.

Экскурсия по Екатеринбургу оказалась очень короткой. Проехав по нескольким улицам и набережной Исетского пруда, автомобиль остановился у гостиницы, которую в городе почему-то называли американской. Яковлев с нескрываемым удивлением посмотрел на Голощекина, ожидая подготовленный заранее сюрприз.

— Мы тут приготовили для тебя обед, — сказал Шая, распахивая дверцу автомобиля. — Столичных гостей надо принимать с подобающими почестями. Заодно хочу познакомить тебя с нашими товарищами.

Яковлев молча пожал плечами и вслед за Голощекиным вышел из машины. Тот повел его на второй этаж, в комнату номер десять, в которой уже находилось несколько человек. Комната была просторной и светлой, посреди нее стоял большой стол, застеленный бело-голубой клетчатой скатертью. Яковлев оглядел сначала комнату, потом перевел взгляд на екатеринбуржцев. Одного из них — Белобородова он знал. Тот приезжал однажды в Уфу и жаловался на отца, имевшего не то магазин, не то лавку и отказывавшегося ему помогать. Поэтому и запомнил его Яковлев. Оказалось, что Белобородое является председателем Уральского совдепа. Кроме него в комнате находились Юровский, Сафаров, Войков и чем-то похожий на лису остролицый Авдеев. Все — комиссары Уральского совдепа.

Сели за стол. В комнату тут же вошли две официантки, принесли обед. На первое был выглядевший аппетитно уральский борщ. Глядя на него, Яковлев почувствовал легкий голод. Все ожидали, когда он, как представитель Москвы, начнет разговор, но Яковлев молча взял ложку и начал есть. Голощекин, выждав небольшую паузу, тоже принялся за еду, но, отхлебнув ложку борща, сказал:

— Три дня назад со мной по телеграфу связывался Свердлов, предупредил о твоей миссии и распорядился встретить тебя.

— Спасибо, — сказал Яковлев, продолжая есть. — Яков Михайлович очень заботливый человек.

— Я вижу, что ты недооцениваешь ситуацию, — задетый внешним безразличием Яковлева, заметил Голощекин. — В Тобольске она очень сложная. Там находятся наши люди, но, как я узнал, из Омска в Тобольск собираются послать свой отряд. Они хотят перевезти царскую семью к себе. Кроме того, совершенно непонятную политику ведет Кобылинский. Он по-прежнему считает себя ответственным за судьбу семьи, но ответственным перед кем? Временного правительства, которое послало его туда, давно нет, нам он не подчиняется. Не исключено, что он попытается со своим отрядом вывезти семью из Тобольска и переправить за границу.