Алтарь Василиска - [35]

Она забывает, что у нее есть сын-вылитый отец, который через четыре года будет правителем Босхана. Если я хочу ей добра, я должен быть вдвойне осторожен. К тому же, ваша светлость, хоть я и бездетен, это не значит, что я не способен любить своих детей. Я не хочу им такой же судьбы, как моя.

– Ладно, чего там… – вновь пробормотал Ромбар. – Мир, Скампада?

– Я не ссорился с вами, ваша светлость. Засыпая, Ромбар подумал, что в этом хитреце, пожалуй, есть кое-что заслуживающее уважения. Он был далек от того, чтобы полностью доверять Скампаде, но в последующие дни, погрузившись в военные дела, отказался от прежнего намерения установить надзор за ненадежным соседом по палатке.

Сын первого министра также не бездельничал. Он выслеживал людей, показавшихся ему подозрительными. Эти двое держались особняком, не вступая в приятельские отношения с другими воинами отряда, и, судя по одежде и манере говорить, были из Келанги. Пристроившись поболтать к лучникам во время обязательной в отряде тренировочной стрельбы, Скампада украдкой рассмотрел стрелы, которыми пользовались подозреваемые. Стрелы были точно такими же, как та, которую он отыскал в мусорной яме.

Спустя три дня в лагере объявили, что жизнь правителя вне опасности. После полудня, когда Скампада лежал на своем наблюдательном пункте, у палаток лучников появился человек в форме пехотинца. За прошедшие дни Скампада запомнил наперечет всех посторонних, захаживавших к лучникам, но этого человека он видел впервые. Приподнявшись и сдвинув лежащую на лице шляпу, он вгляделся и узнал пришедшего. Это был Кеменер.

Сердце Скампады бешено застучало. Он имел представление о наблюдательности своего прежнего попутчика, поэтому поспешно лег в траву и опустил шляпу на лицо, изображая спящего. В оставленную Щелочку он увидел, как Кеменер остановился у знакомой палатки. Видимо, у входа состоялся какой-то разговор, потому что дверь приоткрылась и Кеменер залез внутрь. Скампада мигом вскочил и подкрался к палатке. Когда он оказался у ее задней стенки и прислушался, разговор был уже в разгаре.

– Вы не заработали награду, парни, – послышался неторопливый, глуховатый голос Кеменера. – Хозяин будет недоволен такими горе-лучниками.

– Прицел был точный, – возразил другой голос. – Кто ж знал, что он вдруг наклонится?

– Дело нужно закончить. – В голосе Кеменера слышалась нелюбовь к небрежной работе.

– Жизнь дороже денег, – с раздраженным упрямством отозвался голос.

– Там сейчас каждый второй – охрана.

– Хозяин бывает и очень строгим, – напомнил Кеменер.

– Там верная смерть, – упорствовал голос. – Сделай сам, раз такой умный.

В палатке установилась тишина. Скампада напряженно вслушивался, но изнутри не доносилось ни звука, ни шороха.

– Ладно, оставим это, – неожиданно сказал Кеменер. – Он, надеюсь, не встанет раньше, чем нужно, но там появился еще один.

– Кто это? – спросил голос.

– Ты болван, что ли? – вмешался третий. – Ясно кто.

– Вот и хорошо, раз ясно, – тихо, невыразительно сказал Кеменер. – Уберите его, и на том сочтемся.

– Сделаем, – чуть помешкав, согласился третий голос. – Днем вокруг него люди, но спит он без охраны.

Чутье шепнуло Скампаде, что пора уходить, и он поспешил прочь от палатки. Меньше всего ему сейчас хотелось бы попасться на глаза Кеменеру. Он отыскал Ромбара, чтобы при возможности перекинуться с ним парой слов, но тот упорно не замечал навязчивого присутствия Скампады. Только ночью в палатке они оказались с глазу на глаз.

– Ваша светлость? – обратился Скампада к укладывавшемуся спать Ромбару.

– Что?

– Рана его величества – это повод не только для скорби, но и для размышления. Размышление указывает, что враг где-то поблизости. Такому человеку, как вы, небезопасно ночевать без охраны.

– Ты боишься спать без охраны, Скампада? – В голосе Ромбара прозвучала усмешка. – Не ты ли мне говорил, что ты не трус?

– Я не трус, – невозмутимо сказал Скампада. – Но я осторожен. Ваша жизнь сейчас нужна друзьям и союзникам. Именно поэтому она может понадобиться и врагам.

– Постоянная охрана – это привилегия правителя. Если я потребую ее для себя, в войсках подумают, что я или чванлив, или труслив.

– Возьмите хотя бы того клыкана… Ромбара задело упоминание о Вайке, отвернувшемся от него после долгих совместных странствий.

– Запомни на будущее, Скампада, моя безопасность – это не твоя забота! – Он раздраженно повернулся спиной к своему соседу и вскоре заснул.

Скампада уставился бессонным взглядом в непроглядную тьму палатки.

Он догадывался, что люди Госсара не будут тянуть с порученным делом, и сожалел, что понадеялся на благоразумие Ромбара. Не будучи трусом, он все же считал, что глупо погибать за компанию с кем-то, и начал подумывать, не выбраться ли из палатки в местечко поспокойнее, но затем понял, что будет первым на подозрении, если преступление совершится. С досадливым вздохом Скампада вынул из ножен свой тонкий и легкий, сделанный на заказ меч и положил рядом с собой, острием к выходу. Сын первого министра не был ни сильным, ни искусным бойцом, поэтому без большого удовольствия ожидал наступления событий.

Сначала до его ушей доносились голоса и звуки, но постепенно лагерь стих. Было за полночь, когда Скампада скорее почувствовал, чем услышал, что к палатке приближаются осторожные шаги. У входа раздался легкий шорох и звук перерезаемой веревки, потянуло свежим воздухом. В образовавшейся щели блеснуло лезвие меча, мелькнул кусок звездного неба, тут же закрытый темным силуэтом. Человек у входа разрезал донизу веревки, скрепляющие дверные створки, и бесшумно шагнул внутрь.