Алтарь Василиска - [30]

– В легких случаях, как этот… – магиня указала на лоб Витри, – мы все лечим одинаково. Когда случай тяжелый, как с Вальборном, у нас у каждого свой подход. Я, например, использую лучи с пальцев для того, чтобы найти контакт с болезнью, увидеть ее изнутри. Когда я мысленно сливаюсь с болезнью, то напрягаю все силы, чтобы бороться с ней.

– Как с собственной?

– Примерно так. Нашему алтарю подчиняются две силы – жизни и огня.

Я могу разделять их и использовать в разных сочетаниях. Это нельзя заучить, это нужно чувствовать.

– Ты в первую очередь используешь силу жизни? – уточнил Альмарен.

– Нет. Силу огня.

– Странно, – удивился маг. – Я считал, что в исцелении главное – это сила жизни.

– Шантор говорил мне, что способности к магии – врожденные, но умение использовать их зависит от умения желать. Сила, направляемая в желание, – это сила огня. – Лила пристально взглянула на Альмарена. – Кто твой учитель?

– Суарен. Я – маг Феникса.

– Разве он не говорил тебе этого?

– Нет.

– Зеленому алтарю не подчиняется сила огня. Наверное, поэтому Суарен не придает ей такого значения, как Шантор. – Магиня загляделась куда-то вдаль особым, отрешенным взглядом, напомнившим Альмарену слова Витри о вечности. – Я много думала о силах, которыми владею. Жизнь и огонь. Огонь и жизнь. Огонь жизни.

– Главное для жизни – вода, – вспомнил Альмарен слова своего учителя. – Без воды нет жизни.

– Я думала и о том, почему лечат на Оранжевом алтаре, а не на Зеленом, хотя им обоим подчиняется сила жизни, – ответила ему Лила. – Да, ты прав – сила воды дает жизнь, но только сила огня может вернуть жизнь другому.

– Так говорил Шантор?

– Так говорю я! – с жаром произнесла она. – Я знаю эту силу! Она нужна не больному, а мне, чтобы преодолеть его болезнь. Смотри!

Она устремила вспыхнувший синим огнем взгляд на свои руки, тотчас же отозвавшиеся оранжевой вспышкой. Альмарен завороженно смотрел на ее пальцы, чуть шевелящиеся, будто вдохновенно играющие на невидимом инструменте. Ушиб Витри уменьшался, таял под их излучением.

– Дай! Дай, я попробую! – Альмарен протянул руки и, столкнувшись с руками магини, засмеялся коротким, звенящим смехом.

– Какой ты быстрый! Попробуй. – Она посторонилась и поправила его руки в нужную позицию.

– А перстень? – попросил он.

Альмарен надел перстень Саламандры на мизинец, чуть помедлил, привыкая к новому амулету, а затем продолжил лечение, начатое Лилой. Шишка на лбу Витри исчезала, хотя и не так быстро, как под руками магини.

– Неплохо для новичка. – Лила осторожно отодвинулась от задремавшего лоанца.

Она свернулась клубочком у костра и закрыла глаза. Альмарен улегся на спину, устремив взгляд в ночное небо. В его сознании плыли то по-уттакски торчащие вперед ноздри на свирепо искаженной физиономии посланца Каморры, то белое лицо лежащего на поляне Витри, то мелькающие в воде тонкие щиколотки магини, придерживающей нос буксируемой долбленки. Видения менялись, перемешивались и растворялись в новом чувстве, заполнившем Альмарена, – беспричинной, окрыляющей радости.

VII

Войско Норрена уже стояло у Босхана. С Большого Тионского тракта был виден военный лагерь, разместившийся на противоположном берегу, – ряды серых походных палаток, сшитых из грубой льняной ткани, кострища, воины в форме с бело-голубыми нашивками, табун, пасущийся на прибрежном лугу.

***

У просторного шатра с гербом Цитиона, принадлежащего правителю, на тонком флагштоке реял флаг с тем же гербом.

Чуть поодаль, под самым городом, виднелось еще одно скопление палаток, над которым развевался сине-желтый флаг Босхана, – там стояли войска Дессы. Ромбар поискал взглядом герб Кертенка – желтый ключ на фоне красных крепостных ворот, – но войско Донкара, должно быть, еще не подошло к городу.

Проехав по Тионскому мосту, Ромбар со Скампадой свернули вдоль берега реки к лагерю Норрена. У лагеря их остановил сторожевой отряд из пяти человек.

Начальник отряда сделал знак своим воинам, они обнажили мечи и окружили приезжих.

– Вы задержаны, – сказал он. – Следуйте с нами.

– Спокойно, Вайк. – Ромбар удержал оскалившегося клыкана. – Почему нас встречают как врагов, даже не спросив, кто мы такие? – поинтересовался он.

– Я – магистр ордена Грифона, а этот человек – со мной.

– Мне все равно, кто вы. Я обязан задерживать всех чужих, околачивающихся у лагеря.

– В Цитионе я помогал Норрену в формировании войск и разработке плана обороны, а затем уехал по своим делам, – терпеливо сказал Ромбар. – Мы договорились, что я вернусь к нему, когда его войска подойдут к Босхану, и вот – я здесь. Норрен ждет меня, я должен немедленно встретиться с ним. У моего спутника есть сообщение, которое заинтересует правителя.

– Кто вы такой, объясняйте там, куда мы вас отведем. Я не вправе решать, что с вами делать, – ответил начальник отряда. – А пока следуйте за мной.

Их повели по лагерю, но не к шатру Норрена, как ожидал Ромбар.

Войдя в одну из палаток, начальник сторожевого отряда появился оттуда вместе с коренастым, приземистым человеком лет сорока, в котором Ромбар узнал Шегрена, одного из военачальников Норрена. Тот тоже узнал приезжего, его хмурое лицо прояснилось.