Алтарь Тристана - [11]

– Я это отметил, чтобы после ко мне претензий не было, – сказал он на прощание, упаковав увесистый сверток, который они вдвоем тщательно обвязали шпагатом. – Один-то раз уже неудача вышла. Начнут допытываться – где младенец? Значит, буду делать в точности по модели Стаса, но в зеркальном отражении.

* * *

Ирина позвонила вечером, когда Александра возвращалась от родителей. Художница была бесконечно воодушевлена тем, что ей сообщила мать, тайком от мужа, отведя дочь на кухню и шепча на ухо. Самые грозные подозрения врачей, на которые косвенно указывали анализы, не подтвердились: можно наконец вздохнуть спокойно.

– А почему ты это держишь в такой тайне? – спросила заинтригованная дочь. – Разве отец еще не знает?

И мать, смущаясь, путаясь в словах, сбивчиво объяснила, почему не торопится сообщать радостную новость мужу.

– Понимаешь, – неуверенно говорила она, боясь встретить взгляд Александры, – он впервые начал меня немного слушать. Начал выполнять рекомендации врачей, следить за здоровьем. Вот и анализы улучшились. А если я ему скажу, что опасности нет, он почти здоров, что же будет? Он бросит пить таблетки и через год заболеет по-настоящему!

– Но нельзя же оставлять его в таком заблуждении! – возразила изумленная дочь. – Он может заболеть и от мрачных мыслей! Если засыпать и просыпаться с мыслью, что у тебя страшная болезнь, то она обязательно придет!

Мать вынуждена была с нею согласиться и, скрепя сердце, обещала на днях сообщить мужу радостное известие. Отец, вероятно, все же что-то подозревал. Когда Александра прощалась с ним, он пытливо всматривался в ее сияющее лицо, но вопросов не задавал.

…Впервые за последние три месяца, с тех пор, как она узнала о болезни отца, у нее было так легко на сердце. Александра летела по улице, затем, не торопясь, шла через парк, к метро, наслаждаясь весенним пьянящим воздухом, заметно остывшим к вечеру, но все еще несущим в себе ванильную сладость оттаявшей почвы, перепревших палых листьев. Сквозь голые, неопушившиеся деревья виднелось розовое предзакатное небо, умиротворенное, словно румяное лицо спящего ребенка.

Женщина думать забыла о том, что случилось утром; вся тяжесть зимних тревог и сомнений таяла вместе с последними комьями почерневшего снега, еще видневшимися на рыжих газонах. Ей хотелось скорее взяться за работу. Она твердо намеревалась, вернувшись домой, просидеть до утра, заканчивая статью, давно заказанную специализированным изданием для экспертов и коллекционеров антиквариата. Несколько месяцев она откладывала работу в долгий ящик, и ей даже перестали звонить по этому поводу. Но теперь Александра почувствовала неожиданный приступ вдохновения.

Она мысленно дописывала статью, придумывая эффектные и вместе с тем информативные пассажи, когда у нее в сумке зазвонил телефон.

– Я не знаю, что делать, – громким шепотом проговорила, наспех представившись, ее новая знакомая. – Он не желает ложиться спать! Нервничает, капризничает! Я сказала, что нишу привезут через неделю, он устроил истерику! Боюсь, не кончилось бы это совсем плохо…

– Что же делать? – Александра остановилась, не доходя нескольких метров до ворот парка. – Ему правда так дурно от одного этого известия?

– Дурнее обычного, а этим много сказано… – уныло ответила Ирина. – Мне так неудобно вас просить, но если бы вы согласились приехать к нам прямо сейчас… Это в центре, неподалеку от вашего дома.

– Я сейчас не дома, но… Хорошо, – согласилась Александра. – Я приеду.

Мысль о пожилом больном человеке, которого требовалось успокоить, неожиданно переплелась у нее в сознании с мыслями об отце. Всю зиму она боялась худшего, и вот теперь, когда опасность миновала, исчезла, как дурной сон, Александра боялась ненароком навлечь ее снова – хотя бы отказом в помощи…

– Приедете? В самом деле? – недоверчиво переспросила Ирина. – Я вам очень благодарна… Только что вы скажете? Мы не условились, как следует…

– А что вы сами ему рассказали?

– Посылка упакована и ждет, когда ее перевезут в Москву, что же еще… Давайте я вас представлю как жену того человека, который привезет посылку! – осененная, с воодушевлением воскликнула Ирина. – Это будет самое надежное!

– Нет, мне это как-то не по душе, – замялась Александра. Она не могла понять, чем ей претит такой вымысел, но сама мысль называться чьей-то женой вызывала у нее отторжение. Груз двух несчастливых браков не позволял ей фантазировать на эту тему.

– Ну что же тогда… – озадачилась Ирина. – Может, вы просто знакомая этого благодетеля? Были там, на Урале, в командировке и он попросил вас сообщить, что задержится по болезни?

– Мне что-то кажется, это недостаточно убедительно. – Художница все еще сомневалась. – А если ваш свекор попросит телефон этого неведомого благодетеля? Почему бы им не созвониться и не поговорить напрямую? Зачем еще какой-то посредник в виде меня? Наверное, разумнее договориться со скульптором, которому я отдала нишу в работу. Он сможет сказать вашему свекру пару слов по телефону, что болен, скоро приедет, а ниша в порядке…

Ирина мелодично, неожиданно весело рассмеялась:

– Ну что вы, это ни к чему не приведет! Виктор Андреевич совершенно глух! Последние два года он не слышит вообще ничего, зато отлично приноровился читать по губам. Чтобы поговорить, ему нужно видеть лицо собеседника!