Алтарь Святовита - [44]

Свиртил ухмыльнулся, пусть думают, что мы тевтонцы. В этот момент к нему подъехал Витовт и прошептал на ухо:

– Ребята в возках пошурудили, везде камни, ничего ценного.

– Потери есть?

– Все целы, синяки не в счет. Свиртил, может, это не тот караван?

– Эй, языкатый, ― Свиртил вновь обратился к горстке людей, так и не сложивших оружия, ― вы где венецианцев повстречали? Скажешь – отпущу.

– В Гнезно.

– Это тот караван, Витовт, – произнес Свиртил и сплюнул, – к сожалению, тот. Собери оружие, коней, мы уходим.

Через полчаса меркурьевцы покинули разоренный лагерь. Девять оставшихся в живых наемных жмудинов так и остались стоять, еще не веря в чудесное спасение. Настроение у Свиртила было ужасным, неужели Лексей обманул его? А может, он сам не знал, что этот караван для отвода глаз, а настоящий где-то идет по другой дороге? Да и охрана оказалась слабовата. Десяток, возможно, и были воинами, остальные же, судя по отзывам, оружие держали первый раз в жизни или его бойцы были слишком круты. Из всей добычи один меч, пять арбалетов, да три дрянные кольчужки. Лошадки, правда, хороши, но разве может все это сравниться с золотом? Проели на большую сумму, чем добыли. Грустные размышления прервал звук рога, разносящий тягучий рев по лесу.

– Стой! Витовт, пошли кого-нибудь на поляну, пусть разведает.

* * *

До Дерпта Рихтер добрался на четвертые сутки после побега. Своего покровителя, епископа Германа, он не застал, тот уже укатил в Бремен, зато хорошо его знавший Энгельберт был на месте. Ему-то и поведал лжерыцарь все, о чем он сумел узнать, о чем думал и что придумал, находясь в плену. Особое внимание он просил уделить последним событиям из его рассказа.

– Третьего числа к Штауфену прибыло подкрепление, – рассказывал Рихтер. – Почти пятьдесят тевтонцев. Рыцари, оруженосцы, с огромным табуном лошадей. Обоза не видел, но наверняка он есть. У многих сарацинские мечи, вооружены и экипированы превосходно. Гюнтер им праздник устроил. Принимал как старых знакомых. Так вот, когда они пьянствовали, то о каком-то караване говорили, что из земель италийских идет. Причем говорили не как мы с тобой или на латыни, а по-своему.

– Подожди, Рихтер, ты точно это слышал, ― прервал собеседника Энгельберт, ― или тебе показалось?

– Своими ушами слышал. Они перехватить его собрались.

– Проклятье! Кто-то сболтнул, ― вырвалось из уст Энгельберта. ― Что еще удалось узнать?

– Это все. Как они в поход ушли, так я сразу и сбежал. Энгельберт, этот Штауфен как медведь. Он с каждым днем обрастает жиром и становится сильнее. Его замок строят сто человек. День и ночь, день и ночь, не останавливаясь. Ты бы видел его жену ― ведьма.

– Такая страшная?

– Отнюдь, красивее женщин я не встречал. ― Рихтер облизнул губы. ― Она ходит с мечом и не стыдится показывать свое тело.

– Так вот что тебя беспокоит, жена Гюнтера?

Рихтер не ответил, все мысли спутались, а вместо родственника епископа вдруг увидел ее. От Нюры он глаз отвести не мог, отчего возненавидел Штауфена еще сильнее. В принципе, возможность украдкой подглядывать за женщиной и держала его в Самолве. В цепи его никто не заковывал, как-никак дал слово рыцаря, что не сбежит. То, что дальше лесопилки не отпускали, так это ерунда. Нюра тренировалась неподалеку, и чем занимался в это время Рихтер ― лучше не говорить. В голове убийцы и насильника пролетали такие картинки, что один известный в истории маркиз, посмотрев их, концептуально изменил бы некоторые аспекты своего пристрастия.

– Рихтер, черт тебя побери! Ты что, устал? ― раздался голос Энгельберта. ― Я дам тебе три, нет, четыре десятка кнехтов. До пятницы отдохни, восстанови силы и приходи ко мне. Дело одно для тебя есть.

Но Рихтер словно не слышал, погрузившись в грезы, тупо смотрел в одну точку.

– Пресвятая Дева, что с тобой там делали? Сидишь, слюни пускаешь.

В какой-то момент, пока Энгельберт тормошил собеседника, Рихтер передернулся, словно от судороги, и испуганно заморгал.

– Прости, – произнес он. – Трое суток не ел, спал урывками.

В пятницу под рукой Рихтера оказались тридцать эстов и десяток кнехтов из Оснабрюка. Последнее пополнение в этом году. Саксонцы в боевых столкновениях еще не участвовали и очень слабо походили на своих предков, разгромивших римских легионеров в Тевтобургском лесу. Зато недавно окрестившиеся местные уже отметились в резне своих сородичей, не принявших новую веру. Эсты оказались очень услужливыми, даже пытались вставлять немецкие слова в свой разговор, лишь бы хоть чуточку походить на хозяев. Рихтеру это понравилось, и он приблизил к себе льстеца по имени Хейки Сууркаск. Тот только ночной горшок за ним не таскал, хотя кто знает…

Узнав от Энгельберта дорогу, по которой двигался караван, Рихтер выступил навстречу венецианцам, прихватив с собой двух подельников по побегу. Как только отряд отошел от Дерпта на десять верст, маршрут движения резко изменился. Вместо того чтобы следовать к Пылве, он повел своих людей в Изменку. «Надо быть идиотом, ― рассуждал Рихтер, ― отправлять пехоту против всадников. Пусть тевтонцы Штауфена ограбят караван и теряют бойцов, добычу они все равно понесут к своему хозяину, а на переправе, когда разделятся и большая часть окажется на том берегу, я и нападу. Отберу добычу, найму человек двести, и Гюнтер будет сидеть у меня на цепи, смотря, как я развлекаюсь с его женой». Как ни парадоксально, но это был единственный верный план на тот момент.