Алтарь Святовита - [36]

Торговые люди до десяти ночи обсуждали экономические и политические вопросы, прервавшись на ужин. Успели посмотреть короткое представление кукольного театра, экзотический танец восточной красавицы и разошлись по домам.

Из переданного мне разговора стало ясно, ― пока процветает весовая торговля, на монетах надо чеканить их вес. Буквенные обозначения цифр: аз ― единица, веди ― двойка, люди ― тридцать, ― весьма неудобно; римские не хотелось бы, а арабских цифр тут просто не поймут. По большому счету три четверти населения вообще ничего не поймет, так как безграмотно. Замкнутый круг какой-то. С этими мыслями я и уснул, а в воскресенье, не успев даже позавтракать, был срочно приглашен к епископу.

* * *

― Пора, Алексий, готовь литвинов в поход, ― сообщил мне Иннокентий, встретивший меня у церкви. ― Его преосвященство сейчас беседует с гонцом, а как закончит, все сам тебе и расскажет.

Худющий, метр с кепкой, но необычайно подвижный, с грацией хищного зверя отрок, имел взгляд старца, сразу же изменившийся на безобидный детский взор при моем появлении. Пахом Ильич непременно бы опознал в нем служку, которого он пытался обучить искусству шитья на машинке.

– Расслабься, это друг, ― тихим голосом сказал Ермоген отроку, ― поведай ему то, что рассказал мне.

– Караван в Регенсбурге разделился. Двенадцать подвод ушли в Любек, где собрались погрузиться на корабль. В составе трех ладей они дойдут до Рюгена, а оттуда, в сопровождении данов, отправляются в Ригу. Доподлинно известно, что судно из Риги пойдет в устье реки Перона. Как оно будет охраняться и кем, сказать не могу. Остальные десять повозок пошли в Гнезно. Охрана из двух десятков лигурийских[32] арбалетчиков и десяти сыновей знатных родов. Они поклялись на кресте, что скорее умрут, чем оставят караван без защиты. В Гнезно, с пятнадцатого по шестнадцатое сентября к ним присоединятся три рыцаря со своими оруженосцами. Конечная точка маршрута ― Дерпт. Это всё.

– Нет не всё. Самое ценное, реликвии, каким путем будут отправлены? ― спросил я.

– Возможно, морем, – немного подумав, ответил гонец. – Но это мое предположение. Никто не сможет сказать точно, как все в одинаковых сундуках. Но мне показалось странным, что кто-то из главарей настоял на разделении каравана, и это не из безопасности, по каким-то другим причинам. Так что, скорее всего, и дальше будут мудрить.

Ермоген провел пальцами по посоху, словно погладил, и произнес:

– Надо вернуть хоть что-то. Иначе варвары переплавят святыни. Алексий, времени мало. Помни, что никто не должен знать, кто вы и откуда.

– Помню, ваше преосвященство. Никто не узнает, ― сказал я уходя.

«Ступай, никеец, ступай, ― подумал про себя епископ, ― наличие в Смоленске православных святынь, украденных венецианцами и возвращенных им, Ермогеном, прямой путь в митрополиты. Единственный конкурент на этот пост Кирилл со своим окружением вынуждены будут согласиться с моим назначением. Его покровителю, Даниилу, сейчас несладко, да и не поддержит его никто. Часть смоленского золота, конечно, придется переправить в монастырь Иакинфа, в резиденцию Патриарха, но так даже и лучше. Мануил остро нуждается в средствах, так что задержки с рукоположением не будет».

Ермоген еще крестил мне спину, а мне не давало покоя название реки Перона. Я уже принял решение атаковать два каравана, но где находится это загадочное устье? Уж не Пярну ли имелось в виду. Тогда действительно надо спешить, готовить кеч к морскому переходу, а Свиртила отсылать в Самолву, дабы он при поддержке Трюггви устроил засаду на пути следования каравана. Эх, как я жалел, что в Орешке только начали строительство яхты для перевозки серебра. На новом судне команда даже из десяти человек, могла бросать вызов любой флотилии на Балтике. Естественно, мои переживания были не о количестве охраны, море есть море, а в Балтийской акватории и в моем настоящем суда тонут, несмотря на современнейшее оборудование и стальной корпус.

Все закрутилось как на детской карусели. Надо было успеть сделать то, это, и последние распоряжения Евстафию я уже отдавал практически на пороге.

– Табун, что степняки пригнали, экипировать сбруей и пусть срочно гонят к Ольше. Приказчика своего к крепости на Соже отправь, я ему серебро передам, а он рассчитается с продавцами. Сегодня же направь в Ольшу и Касплю Якова с помощником, пусть приготовят овес и провиант для прокорма полторы сотен лошадей и пятидесяти человек на сутки. Используй резерв и сразу же заполни амбары мукой. У тебя гонец вроде есть?

– А как же, Алгыром звать. Восемь десятков верст за день скачет.

– В Торопце знакомые найдутся?

– Найдутся, – уверенно ответил Евстафий.

– Шли своего Алгыра в Торопец, там тоже надо сделать запас для людей Свиртила.

– На постоялых дворах все приготовят. Сделаю, Лексей, только думается мне, неплохо бы с литвинами проводника выслать. Есть у меня знакомцы, что могут и до Торопца сопроводить и дальше.

– Дельное предложение, – сказал я. – Готовь проводников.

Вечером следующего дня я был уже дома. Тайная дверь, быстрый набор кода и вскоре во дворе отдельными кучками лежали белые плащи, похожие на двойной фартук сюрко, копья с вымпелами и щиты. Вся амуниция со знаками Тевтонского ордена, на всех участников похода. Во вторник мы уже были готовы к отправлению, и перед выходом я переговорил в кабинете со Свиртилом, стараясь донести все нюансы мероприятия.