Альтаир - [85]

От оглушительной громкости наушники чуть не слетели с головы — казалось, лопнут, разорвутся на части телефонные мембраны. Слышны голоса, какие-то крики, топот ног. Неужели так шумно в радиолюбительской комнате? Нет, не похоже. Далекие паровозные гудки. Гремят по асфальту чугунные колеса грузовой тележки.

На минуту все затихло, и вдруг в этой, правда весьма относительной, тишине прозвучал знакомый Багрецову сладко-певучий голос:

— Подвиньте ящичек и закрывайте. Будьте здоровы, золотко!

Этот голос Вадим узнал бы из тысячи. Он слышал его каждый день, слышал и ненавидел. Да и не только голос, а все существо Толь Толича. Ненавидел его коротенькие ножки в игрушечных сапожках, округлый животик, перетянутый тонким ремешком, заискивающую улыбочку, всегда потные руки — при разговоре он вытирает их платком. Ненавидел со всей силой пылкой юности и был уверен, что поступает правильно.

В первый момент Вадим опешил, сбросил трубки, снова надел. Ненавистный голос преследует его всюду, даже в эфире нет от него покоя. Это похоже на галлюцинацию, явление необъяснимое, нелепое…

Яркой магниевой вспышкой блеснула мысль, удивительная в своей простоте: да ведь это работала радиостанция, которую вместе с батареями упаковали в ящик и позабыли выключить. Значит, он, Вадим, был прав, предупреждая Медоварова, что в ящике не выключен какой-то аппарат. Чувствительный микрофон воспринимал все звуки, проникавшие сквозь щели ящика. Вот почему так хорошо слышны паровозные гудки, говор пассажиров и вкрадчивый голосок Медоварова.

В телефонных трубках что-то пискнуло, затем послышался грохот задвигаемой двери. Вадим не ошибался, ясно представляя себе, как движется массивная дверь товарного вагона. Потом загремели засовы, щелкнул замок, а через минуту после свистка уже стучали ритмично колеса.

Стараясь как-то осмыслить все эти звуки, их сочетание и последовательность, Багрецов пока еще с трудом догадывался, что произошло самое для него страшное — уезжал Медоваров. Теперь неизвестно, где искать экспедицию…

Стук колес постепенно затихал, потом резко оборвался.

Помутневшими глазами Вадим уставился на часы и устало откинулся на спинку стула.

— Все, — сказал он. — Лекция окончена. Благодарю за внимание.

Дуся растерянно протягивала ему талон на билет, но пассажир ничего не видел; закрыв глаза, ощупью укладывал свою «керосинку» в чемодан, освобождая ей место среди бутылок с горючим, кирпичиков сыра с желтыми этикетками и засохшими кусками хлеба.

Маленькая луковка упала на стол, покатилась к чернильнице. Пассажир щелкнул замком чемодана и, не оглядываясь, пошел к выходу.

Дуся его робко остановила:

— Погодите. Есть еще утренний поезд.

— В Москву? Здесь ваша помощь не потребуется.

— Но вам нужно в Новокаменск?

— Поздно.

Чувствуя себя виноватой, Дуся наморщила лоб, вытащила из стола справочник. Быстро перелистывая страницы, искала расписание поездов по другой дороге.

— Через час отходит местный, — наконец сказала она, подходя к висевшей на стене карте. — Доедете до станции Выборново, а там по заводской узкоколейке… Опоздаете часов на пять. Или, лучше, подождите до завтра.

— Тогда я его совсем потеряю.

Рассматривая вместе с дежурной карту и расписание, Багрецов прикидывал разные варианты, как бы поскорее добраться до Новокаменска. Городок этот был конечным железнодорожным пунктом. Вероятно, имущество экспедиции будет погружено на машины и отправлено дальше по одному из трех шоссе, которые, как было видно на карте, расходились от Новокаменска в разные стороны. Это обстоятельство сильно смущало Багрецова, но в то же время он надеялся на медлительность и не очень блестящие организаторские способности Толь Толича. Вряд ли без всякого отдыха этот уважаемый товарищ отправится в трудное путешествие. К тому же он не успеет быстро перегрузить ящики из вагона в машины. Возможно, Вадим еще застанет его в Новокаменске.

По ходу дела изобретатель вынужден был рассказать дежурной не только о технической сущности своих аппаратов, но и о том, почему ему приходится гоняться за помощником начальника экспедиции. Багрецов не поскупился на краски, обрисовывая двуличность Толь Толича и его беспринципность. Рассказал о невыключенной радиостанции и злостном равнодушии помощника начальника экспедиции, которому следовало бы повнимательнее следить за техническим имуществом.

Дуся охотно согласилась с этим и, не скрывая своего профессионального интереса, спросила:

— Неужели радиостанция вам подсказала, что поезд отошел?

— Конечно. Вы слушали мои разглагольствования, а сами, глядя на часы, подсмеивались: бывают, мол, чудаки… Скажите по-честному: вам не совестно?

— Ни капельки. Я думала, вы решили ехать завтра. Ну, бегите, а то опять опоздаете.

Вадим вежливо поблагодарил за благоразумный совет и, простившись, выбежал из кабинета. А Дуся долго смотрела на дверь, жалея, что получилось так нескладно. Ребята из радиокружка ей никогда не простят, почему она не попросила хотя бы схему «керосинки». Радиолюбители — народ горячий, вроде футбольных болельщиков. Стоит ли говорить им насчет упущенной возможности? «Пожалуй, не стоит», — решила Дуся.