Алракцитовое сердце - [24]

- Дык про развалины - это они для отводу расспрашивали, чтоб нас запутать, значит.

- Ты не серчай, но Валек твой, мир его праху, тот еще был ходок. Наврал он тебе, небось, про клад с три короба. А сам с дружками в Волковке баб тискал.

- Как там дед Беон-то?

- Живой. Но крепко ему досталось, нескоро встанет, ох, дай ему Господь здоровья...

- Тайник какой-никакой надо б сообразить да припрятать запас, дело люди говорят.

- Господи, где ж теперь наши-то мужики? - всхлипнула вышедшая из дому на крыльцо Пима, жена Халека Сторгича, обнимавшая огромный живот, - ей подходил срок рожать. - На чужой земле ведь и не схоронят по-людски.

- Вот еще выдумала, "схоронят"! - с горячностью возразила ей Эльма. - У костра твой Хал брагу пьет и тебя вспоминает. Или, - она лукаво прищурилась, - отхожую яму копает за то, что, как дома, старшим перечил. Все с ним хорошо. И с остальными. Не болтай глупостей.

Пима несмело улыбнулась:

- Старшим перечить - это он может.

От бессмысленного гомона стало совсем худо.

Деян предпочел бы не веселить соседей, но понял, что до дома не дойдет: кишки скрутило так, что потемнело в глазах. Кто-то за спиной многозначительно хмыкнул, глядя, как он, держась за живот, поспешно ковыляет к нужнику.

"Смейтесь, смейтесь: отчего б не посмеяться, пока можете?" - беззлобно подумал Деян, закрыв дверь. За десять лет он привык к таким хмыкам и смешкам и давно перестал оправдываться тем, что снадобья старухи Вильмы в детстве повредили ему нутро; кое-кто из знакомых считал его просто-напросто трусом - и сейчас он готов был с ними согласиться.

- V -

"Не глупи, Серая, - туже затянув пояс, Деян привалился лбом к двери нужника. - Тебе от меня всегда одни неприятности, а сейчас - тем более. Единственное, что я могу для тебя сделать - это держаться от тебя подальше..."

Сквозь щель между досками он мог видеть часть двора и крыльцо. Ему уже давно полегчало, но выходить он не спешил - думал потянуть время до того, как люди разойдутся со двора. Более всего он надеялся, что вместе с другими уйдет Эльма.

Все равно вскорости пришлось бы с ней поговорить, но хотелось отложить объяснение хотя бы ненадолго. Однако девушка сидела на лавке, точно приклеенная, со всей очевидностью намереваясь его дождаться.

- Я должен уйти от вас. Должен, - прошептал Деян. От досок слабо тянуло гнилью. Он понимал, что ход его рассуждений профессор Фил Вуковский вряд ли бы одобрил, но в треске крошащейся жизни было не до Вуковского.

"Даже в сказках дерево гниет, - подумалось ему вдруг. - Но сказитель не говорит об этом, иначе кто станет его слушать? Перед тем как появляется Герой, Зло разрушает города и села, иначе кто поверит, что это Зло? Но ни один сказитель не придумает тем поселениям названий, чтоб не отвадить случайно слушателя ... Всякому нравится мнить себя Героем или, на худой конец, его соседом, - но не жителем такой вот безыменной деревеньки; тогда как их, безыменных, отданных на потеху Злу, десятки и сотни, а та, откуда родом Герой, - всего одна. Десятки и сотни, чья участь - безропотно принять смерть от Зла, которому нечего противопоставить: иначе не получится сказки. Я был неправ. Все у нас как раз таки очень по-сказочному складывается, только место наше в этой сказке совсем не там, где хотелось бы...".

На крыльце показалась Пима, обменялась парой фраз с Эльмой, и вскоре обе девушки скрылись внутри.

Деян воспользовался возможностью сбежать.

Однако радоваться пришлось недолго: не успел он пройти и половины пути до дома, как сзади послышались торопливые шаги. Эльма догнала его и решительно взяла под локоть.

- Не надо. - Он неловко высвободил руку. - Я в порядке. Правда.

Эльма смерила его долгим взглядом, обеспокоенным и сердитым. Деян уже приготовился к выволочке, но она вдруг отвела глаза. Вздохнула и, больше не глядя на него, молча пошла рядом.

Деян уставился в землю. На душе стало еще паскуднее, чем прежде. Заговорить первым он никак не мог решиться, но впереди уже виднелась калитка двора Химжичей. Дальше откладывать неизбежное было некуда.

- Эльма. - Деян остановился рядом с калиткой. - Послушай, я... - Он запнулся, спешно подбирая слова.

- Я тебя слушаю, - сказала она нарочито спокойным тоном.

- Я должен вернуться в отцовский дом.

Если она и удивилась, то ничем этого не выдала.

- Ясно. И почему же?

- Так будет лучше. Так колдун вернее вас не тронет, если будет... выпытывать у меня про замок, - выдохнул Деян. - Он что-то чует... Ты видела, как он на меня смотрит каждый раз?

- Так же, как на всех, - возразила Эльма.

- Нет.

- Тебе показалось.

- Нет, Серая, не показалось... Сейчас он ушел, но нельзя надеяться, что он не вернется.

- Он может вернуться завтра, Деян, а может вернуться через год, - сердито сказала она. - Может вообще не вернуться. Сколько ты собираешься его ждать?

- Не знаю... Сколько потребуется.

- Пока крыша не рухнет на голову?

- Я не грудной младенец. Справлюсь как-нибудь.

- Как-нибудь справишься. Но зачем, все же?

- Затем, что если Голем...

- "Если", - перебила Эльма со вздохом. - Это всегдашнее твое "если". А как по мне, ты просто чушь городишь! Но ладно: попробуем рассуждать по-твоему. Если Голем, будь он неладен, не в своем уме, он может изувечить или истребить нас всех по причине, которой мы даже не поймем. Но если он в здравом рассудке - он дал слово. Своим уходом ты ничего не выгадаешь.