Alouette, little Alouette… - [38]

– Да знаю, – ответила Анечка испуганно, – что не совсем совпадает, но тут отмечено, с какого числа по какое Стрелец, а дальше вот начинается, смотрите, месяц Козерога…

Священник провозгласил:

– Это гнусное суеверие! Вы в какое время живете?

Привлеченный его громовым голосом, подошел Френсис, мигом все понял, сказал Анечке с отеческой строгостью:

– Отец как бы Дитрих прав. Мы не должны опускаться до темных суеверий, когда у нас есть светлое. Анечка, ты эту штуку сними, а уполномоченный священник отрапортует, что он провел воспитательную работу среди недостаточно духовно просветленного научного коллектива, заметно улучшил атмосферу, а остатки язычества изгнал с верой в Христа.

Священник довольно кивнул:

– Верно глаголишь, сын мой.

– Стараюсь, – сказал Френсис, делая вид, что не замечает оскорбительного «сын мой», что с отсталого шамана возьмешь. – Как бы вот так во имя!

– Во имя, – согласился священник и, перекрестившись, сказал важно: – Превыше всего – Дух!.. И духовность наша. Держись, сын мой, за наши духовные корни, и ничто тебя не пошатнет.

Он двинулся дальше, Френсис почесал у Анечки за ухом, словно у кошки, та даже замурлыкала, не отрываясь от окуляра микроскопа.

Максим тоже проводил взглядом невозмутимого священника, чувствуя глухое раздражение. Духовность или наука? Конечно же, духовность! Чтобы овладеть хотя бы азами науки, нужно долго и старательно учиться, потом изучать, показывать результаты работы, а духовность… достаточно просто объявить себя духовной личностью, а то и высокодуховной, все – больше ничего не требуется!

Потому русская интеллигенция практически вся не просто духовная, а высокодуховная, потрясающе духовная, о чем сама и говорит со скромной гордостью, а так как духовность алгеброй не проверишь, достаточно объявить себя духовным и подтвердить, что именно вот так себя, таким чувствует и вот так, как бы по-особому, видит.

Да что там интеллигенция, весь русский народ предельно духовен, потому гнушается всякой работы и всякого труда, ибо труд всегда был уделом рабов, а патриции духа выше такого низменного проявления своей высокой и одухотворенной сущности.

Лучше быть бедным, но духовным, чем богатым, но здоровым, ибо в здоровом теле, как известно, всего лишь здоровый дух, а духовности там не место. Высшей духовностью, как известно, обладают блаженные, то есть дурачки и юродивые, которых на Руси почитали особенно, достаточно вспомнить церковь Василия Блаженного на Красной площади в Москве, напротив Кремля.

И в то же время Максим чувствовал, что смотрит на священника даже с некоторым сочувствием.

Религии сформировались еще в период рабовладельческого строя, потому в них так сильна идеология рабства, другой жизни просто не знали. Единственное, что могло заявить христианство, это, дескать, мы рабы не римского императора, а кое-кого повыше, Господа Бога! А так все остальное: поклоны, мольбы о пощаде, спаси и помилуй, мы твои рабы – это из того дикого и отвратительного мира, и, конечно, спасибо церкви, что тащила, тащила, тащила и вытащила человечество к свету.

Но сейчас, как ни крути, от религии либо приходится отказываться совсем, а это для многих как будто отрывать от себя нечто дорогое и святое, либо заменить ее чем-то более святым для современника. К примеру, верой в вечную жизнь на земле, верой в неограниченные возможности, в святую идею нести мир и порядок по галактике, а потом и по метавселенной.

Увы, священник, взявший себе ник «Отец Дитрих», вряд ли вот так возьмет и откажется от правящей и руководящей длани церкви. Но тут уж ничего не поделаешь, церковь и так уже добросовестно поработала почти две тысячи лет, пора на отдых.

Глава 2

С работы Максим ушел поздно, по дороге домой встретил девушек из своего дома. Его ухватили за руки и попытались увести с собой то ли на вечеринку, то ли на какой-то праздник, названия которого и сами не помнили.

Он отказался, делая вид, что вот прямо от сердца отрывает, но горит срочная работа, хотя, вообще-то, никогда не увлекался такой ерундой, как вечеринки и порхание по женщинам, не понимал, как это – добиваться кого-то из них, как вон Френсис, что ни одной юбки не пропустит. И даже не потому, что такой вот любвеобильный, просто ему кажется, что если не будет их добиваться… то на него что-то подумают ужасное!

Максим же держался принципа, что если нет, то и не надо, подумаешь, а сам если предлагал женщине повязаться, то лишь один раз, и никогда не повторял.

Если ему отвечали уклончиво, что в другой раз, он улыбался и кивал, но уже твердо знал: другого раза не будет. Отложить на другой раз – это придавать простому коитусу слишком большое значение.

Кто знает, что женщина передумает между таким предложением и «следующим разом», что вообразит, чего восхочет, как это будет представлять в воображении и чего будет ожидать. Но он в таких играх не участвует, так как в самом деле не собирался предлагать ничего, кроме коитуса, а обманывать ожидания нехорошо и нечестно.

Квартира, получив сигнал от видеокамеры на подходе к дому, уже наполняет ванну горячей водой, на плите со смачным шипением и потрескиванием заканчивает поджариваться яичница с ветчиной, а экран включился и быстро-быстро отсортировал для него немногие новости из мира науки, которым позволено пройти через фильтр.