Алмазы Эсмальди - [26]

— Очевидно, ты меня плохо понял, — продолжала Паула агрессивным тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Если деньги не поступят на их счет, завтра они приедут и заберут всю обстановку.

— На чем же я тогда буду сидеть? — Феннер сделал испуганное лицо. — Они, надеюсь, не заберут ту часть тела, на которой ты сидишь?

— Дейв, ты можешь хотя бы когда-нибудь быть серьезным? Если мы не внесем двести долларов до утра, то будем вынуждены прикрыть лавочку.

— Деньги! Всегда деньги! Что у нас есть?

— Десять долларов и пятнадцать центов.

— Так много? Тогда мы богачи! Я знаю одного типа, живущего на той стороне улицы, так у него вообще исполнительный лист.

— Я не понимаю, отчего ты решил, что мы богачи?

— Потому что, по крайней мере, мы не должны денег банку.

— Во всяком случае, почему бы и не попробовать.

— Ты говоришь совершенно правильно, — Феннер печально покачал головой. — Но у меня есть подозрение, что в банке нам мало доверяют.

— Вот как ты считаешь? — саркастически заметила Паула. — Это потому, что они боятся тебя оскорбить, предлагая кредит. — Она уложила выбившуюся из прически прядь. — Я начинаю думать, что ты сделал ошибку, открыв это бюро, Дэйв. Ты хорошо зарабатывал в «Трибьюн». Я никогда не верила в успех этого предприятия.

Феннер казался удивленным.

— И это говоришь мне ты? Тогда почему же ты тоже бросила работу и пошла работать ко мне? Я предупреждал тебя, что начинать будет трудно, но ведь тебя нельзя переспорить.

Паула улыбнулась.

— Это, может быть, потому, что я люблю тебя, — нежно проворковала она.

— Ради Бога! — проворчал Феннер. — Не начинай снова этот разговор. У меня и без того много неприятностей. Не надо переоценивать меня, малышка. Женщина с таким лицом и фигурой спокойно может подцепить миллионера. К чему растрачивать молодость на такого мелкого человека, как я? Я могу тебе признаться, что с моей фирмой у меня ничего не выйдет. Мой дед был нищим, отец обанкротился, а дядя, который был скупердяем, повесился, так как ему казалось, что у него мало денег.

— А когда мы поженимся, Дэйв?

— Напомни мне, чтобы я посмотрел в свою записную книжку на следующей неделе, — поспешно проговорил Феннер. — Почему бы тебе не пойти к себе? На тебя плохо действует, когда ты находишься возле меня и бездельничаешь. После обеда ты можешь быть свободна. Сделай себе…

— А если тебе повидать редактора «Трибьюн», Дэйв? Если его хорошенько попросить, он взял бы тебя обратно. Ведь ты был лучшим репортером криминальной хроники в газете. Тебя там не хватает. Почему бы тебе не вернуться?

— Увы, вряд ли они возьмут меня обратно. Видишь ли, прежде чем уйти оттуда, я наделал много глупостей. Мне кажется, я даже сказал, что если они позовут меня на день рождения к их родителям, я все равно не приду. Мне кажется, они уже выбросили меня из своих сердец.

В приемной Паулы прозвучал звонок, оповещающий о посетителе.

— По-видимому, служащий. Пришел отключить телефон, — заметил Феннер. — Мы второй месяц не вносим за него плату. Кстати, я не понимаю, зачем он нам вообще нужен? Мы же ни с кем не разговариваем.

Паула пошла в приемную и закрыла за собой дверь. Минуты через две она вернулась страшно возбужденная.

— Посмотри, кто к нам пришел! — Она бросила на стол Феннера визитную карточку.

Феннер взглянул и ошеломленно уставился на Паулу.

— Джон Блендиш? Он здесь?

— Хочет поговорить с тобой.

— Ты уверена, что это действительно он, а не кто-то, кто воспользовался его визиткой?

— Это он!

— Тогда чего же ты ждешь? Пусть войдет, кошечка, пусть войдет!

Паула открыла дверь и пригласила:

— Входите, мистер Блендиш.

Она посторонилась, пропуская Блендиша, и вышла из кабинета, оставив его с Феннером наедине.

Феннер встал. Он думал, что Блендиш выглядит более представительно. А тут рост ниже среднего, не очень плотный. Только глаза подчеркивали незаурядность его натуры — твердые, умные, полные энергии. Видимо, не случайно он достиг столь высокого положения, преодолев немало трудностей. Блендиш критически осмотрел Феннера, потом пожал ему руку.

— У меня к вам предложение, — начал он. — Мне кажется, вы тот человек, который мне нужен. Я предполагаю, что человек, не стесненный служебными обязанностями и свободно располагающий временем, способен обнаружить похитителей моей дочери. Это — вы. Что вы об этом думаете?

— Думаю, вы правы, — ответил Феннер, садясь в кресло. — Во всяком случае, теоретически… Ведь ваша дочь исчезла уже месяц назад, не так ли? Многие следы похищения остыли.

— Согласен. — Блендиш достал из кармана портсигар и предложил Феннеру сигарету. — Раньше я не мог пуститься в это дело, так как не мог мешать федеральным агентам обнаружить похитителей. Но они не достигли ничего! Теперь я сам хочу попробовать. Я предупредил полицию о своих намерениях, и капитан Бреннан посоветовал обратиться к вам. Он сказал, что вы как журналист работали достаточно профессионально и у вас неплохие связи с преступным миром. Он добавил, что, если вы возьметесь за это дело, он будет помогать вам всеми доступными для него средствами. Если это предложение вас заинтересует, то вы получите три тысячи аванса, а в случае успеха еще тридцать тысяч. Что вы скажете на это предложение?