Алмазный город - [33]

Катерина подняла на него свои черные глаза.

– Не хочу тебя разочаровывать, Николушка, но я – украинка.

– Это пустяки. Мы ведь давно перестали выяснять: где Россия, где Малороссия… Веками бок о бок… Возможно, мой образ ещё более поблекнет в твоих глаза, Катенька, но хочу сообщить, что я заранее согласен на все твои условия! Если скажешь, что к принятию решения ты не готова – что ж, буду ждать. Если не сможешь любить так же пламенно, как я тебя, постараюсь заслужить твою любовь! А если ты ещё и разрешишь тебе изредка писать… Николай Николаевич прервал себя на полуслове и лицо его стало обиженным. – Отчего-то мне кажется, что подобные излияния тебе не по нутру. Ты, конечно, привыкла, что все объясняются тебе в любви… Тебе это просто надоело?!

– Коля! – укоризненно сказала Катерина и добавила помягче: – Ты же разрешил мне подумать.

– Молчу… – он и вправду помолчал, и заговорил уже о другом: – А хвоста-то, Катюша, и не было – тебе показалось! Я не стал откладывать дело в долгий ящик, позвонил одному своему знакомому, устроил форменную истерику, и что ты думаешь? Он клянется и божится, что его службы совершенно не при чём!

– А разве ты… не просто врач?

– Катюша, я – как ты изволила выразиться – просто врач, но однажды, совсем недавно, мне пришлось работать с военными химиками. Дело в том, что до последнего времени к нам в клинику поступало лишь одно анестезирующее средство – хлороформ. Но мы выяснили, что он плохо выводится из организма и прямо-таки затягивает процесс выздоровления послеоперационных больных, нанося некоторым даже тяжелый ущерб в виде ухудшения памяти… Я случайно узнал о некоторых разработках с грифом "Секретно", когда военными применялся газ, не оставляющий в организме вредных веществ. Мне пошли навстречу, и теперь врачи моей клиники охотно применяют "веселящий газ", как мы его называем, при краткосрочных операциях… Вот я и подумал… Катенька, может, ты расскажешь, что натолкнуло тебя на мысль о слежке?

Она вкратце рассказала Астахову о любопытном враче.

– А если он просто влюблён в тебя?

– Но и сегодня, если бы не сидел от меня подальше, он наверняка кинулся бы следом.

– На его месте я бы тоже кинулся следом!

– Смеёшься? – рассердилась Катерина, но тут же звонко расхохоталась. – Кажется, я просто заболела нашей сегодняшней российской болезнью: видеть подозрительное даже там, где его нет… Но что-то мы всё о себе, спохватилась она. – А как же Ольга? Конечно, я приеду, найду её, а дальше? Вдруг она не захочет поехать к тебе в Швейцарию?

– Увы, человек ко всему привыкает, – понурился он, – возможно, и Оля привыкла к советскому кошмару…

– По-моему, ты преувеличиваешь. Как раз сейчас жизнь наладилась: в магазинах появились продукты, угроза голода отступила…

– А массовые расстрелы? А аресты? А суды, для которых, оказывается, у большевиков нет времени?.. Я ведь побывал-таки в России, три года назад. Пытался отыскать Олю. Теперь-то я понимаю, что проще было найти иголку в стоге сена. Можно было догадаться, что она сменила фамилию, но на какую? В вашем Петрограде я получил тяжелое потрясение: однажды на Невском я встретил Надин – лучшую подругу Ольги, которая стала… дешевой шлюхой! Тогда я подумал: чем быть такой, уж пусть лучше умрёт!

– Вот так любящий дядя!

Астахов смутился.

– Говоришь, Оля похоронила мужа? – пробормотал он. – Не знаешь, чьей женой она была?

– Вроде, морского офицера. Дмитрий, мой муж, говорил, что в Реввоенсовете встретил Флинта, но тогда мы не знали, что это и был он.

– Так теперь её фамилия – Флинт?

– Что ты, – улыбнулась Катерина. – Флинт – кличка. Теперь она Романова.

– Царица, значит? Интересно бы узнать, где она царствует?

– Думаю, в цирке.

–Да-а, ты говорила… – Астахов вдруг повернулся и схватил её за плечи. – Катя, Катюша, решай побыстрее, а?

Привлек её к себе и крепко поцеловал.

– Ты что, кругом люди! Сумасшедший! Зовёшь нас к себе, – сказала Катерина, мягко высвобождаясь, – а где размещать-то всех будешь?

– Значит, у меня всё-таки есть надежда? – глаза его заблестели от радости. – Где размещать… А тебя не устроит огромный двухэтажный дом, две трети комнат в котором просто некому занимать, и они закрыты до лучших времен. Но и оставшихся столько… Ходишь по ним и думаешь: "Для кого это всё?"

– Выходит, ты богатый?

– Как Крёз! Я оказался очень дорогим и модным врачом. Сумел даже выкупить клинику у Альфреда – это наш родственник. Думаю, он внакладе не остался. Я пригласил на работу лучших врачей Швейцарии. Впрочем, у меня есть и немец, и русский…

– Понятно. А мы не слишком быстро перешли на "ты"?

– Катя!

– Шучу.

Астахов с любовью посмотрел на неё:

– Как я мечтаю бросить к твоим ногам весь мир! Скажи, родная моя, что бы ты хотела сейчас больше всего?

В глазах Катерины зажглись лукавые огоньки.

– Попасть в магазин игрушек!

Николай Николаевич ничуть не удивился, подхватил любимую под руку и повлек прочь из липовой аллеи.

– Такси! – он усадил Катерину в машину, сел рядом и скомандовал шоферу: – Самый большой магазин детских игрушек!

Через несколько минут – у Катерины создалось впечатление, что в Берлине вообще вёе рядом – автомобиль остановился у огромной, ярко освещенной витрины, над которой на веревке вверху качался огромный надувной слон. Он был так красив, что у Катерины перехватило дыхание. Она остановилась и стала разглядывать игрушку с простодушием селянки. Пять лет жизни и учебы в столице, общение с интеллигентными людьми, городские нравы и обычаи, этикет – всё в момент слетело с неё как шелуха.