Алмазные горы. Души нижних миров - [15]

– Извините, не подскажите, где находится ЦУМ?

Сатин изумился, что какой-то смерд рискнул так близко к нему подойти.

– ЦУМ? Знаю... – широко улыбнулся он незатейливо одетому мужчине, на которого покорно смотрела свита из двух женщин в хиджабах. – Это рядом с Большим театром!

Маленький человечек, недоумевая, переспросил:

– А где Большой театр?

– Большой театр на гастролях! – торжественно заключил Сатин и, крепче сжав пальцы на предплечье своей спутницы, энергично пошел дальше. А растерянный мужичонка некоторое время смотрел перед собой, пытаясь разгадать загадочные перипетии столичных маршрутов.

– Представляешь, – обратился к девушке Сатин, – приехать из дремучей глубинки в столицу, наторговав на базарах жалкого бабла, и искать все тот же базар! И не замечать прекрасную архитектуру, не подозревать, что существует опера, балет… Из такой биомассы, Изольда, можно лепить что угодно! Все так просто, что скучно!

Юстиниана, которую Сатин называл Изольдой, пристально смотрела на крест, венчавший узорный купол витиеватого собора.

Сатин с досадой перехватил ее взгляд, но постарался скрыть свое раздражение:

– Кстати, о балете – пойдем сегодня в ночной клуб? Надо бы подзарядиться, а то переговоры буксуют.

Но сегодняшний день явно оказался неудачным для Сати – таково было его настоящее имя. Напуганный чем-то голубь, сорвавшийся с крыши, выплеснул ему на плечо горячую струю едкого помета. Сати чертыхнулся, достал из кармана шелковый платок и стал быстро оттирать слизистую белесую кашицу с лацкана пиджака.

– Не зря голубей прозвали летающим сортиром! Навалил, поганец… – Сати не договорил и рванул к Юстинне, отошедшей от него метра на три: – Ты что делаешь?

Девушка под действием глубокого транса стояла рядом с Сати, пока тот отчищал одежду от голубиного помета, и в то же самое время к ней протянула руку старуха-нищенка, прося подаяния. Словно сквозь вату, как золотые лучи сквозь грозовое небо, к Юстиниане пробивались отблески сознания. Подать нищенке ей было нечего, но руки сами собой торопливо отстегнули замок бриллиантовой серьги, и девушка вложила украшение в сухую, морщинистую руку старухи. В этот самый момент Сати уже метнулся к ним.

– Храни тебя Господь, – торопливо проговорила нищенка.

Сати схватил Юстиниану за руку и попытался ухватить старуху, но та с удивительным проворством неуловимым образом скрылась в толпе.

– Идиотка! – минуту спустя орал на Юстиниану Сати. – Тех денег, что стоит эта сережка, хватит, чтобы вот они, – он пальцем указал на прохожих, остановившихся поротозейничать, услышав его крики, – жили беззаботно лет пять!

Выкинуть как мелочь, подумать только!

Его истерика оживила Юстиниану. По мраморно-бледным щекам пробежал едва заметный румянец. Сати отступил, состояние и настроение девушки серьезно его заботили.

– Ладно, пойдем купим тебе что-нибудь новенькое. – Сати быстро овладел собой и вернулся к привычному иронично-назидательному тону. – Не будешь же ты у меня ходить в одной сережке, как малазийский флибустьер...

* * *

Экипировка Изольды была в некотором роде и его визитной карточкой. Поэтому Сати решил не откладывать в долгий ящик восстановление утраченного лоска. Они зашли в сумеречную прохладу ювелирного бутика. На бордовых витринах сверкали бриллианты, не терпящие конкуренции другого сияния. Длинноногая менеджер приветливо встретила потенциальных покупателей, жестом предложив присесть в уютные, усыпляющие расчетливость, пышные кресла.

Сати провел рукой, указав на опустевшее ушко Изольды.

– Моя девушка потеряла сережку. Я хотел бы подобрать точно такую же.

Менеджер изумилась: «Ни фига себе! Потеряла! Охренеть! Такие деньжищи!» – но виду не подала.

– Мы не можем продать вам одну серьгу, – покачала она головой. – У нас они продаются парами, но можно сделать заказ, и, если это наше изделие, ювелиры восстановят утрату.

– И в течение какого срока я смогу получить недостающую серьгу?

Менеджер задумалась. Такого заказа они еще не исполняли.

– Не могу навскидку назвать вам сроки, но, полагаю, месяца три-четыре.

– Месяца?! – возмутился Сати. – Для меня три-четыре часа ожидания – это уже долго!

На несколько секунд повисла пауза.

– Вот что, любезная, – Сати пригляделся к прицепленному на груди у продавца бейджику, – Анюта, принесите нам или такие же, или что-то в этом роде.

Анна рысью двинулась к прилавку: похоже, светила недельная выручка как минимум. У зеркальной стены она на секунду остановилась, чтобы поправить волосы. Сати, хоть и мимоходом, с удовольствием покопался в ее кукольной головке.

«Ничего себе! Мужик за нее такие бабки выкладывает, а она сидит как статуя! Ни улыбки, ни слова! Во девке повезло! И чем я хуже ее?»

Приняв осанку и в меру выпятив грудь, Анна поглядела в благородное зеркало. В умеренном полумраке при тонко рассчитанном освещении на нее смотрела уставшая женщина. Четко прорисовывались темные припухшие круги под глазами, не очень удачно замазанные пудрой, которая скаталась в мелкие сеточки морщинок «куриные лапки». Подводка, старательно нанесенная утром, размазалась, сделав глаза «грязными». Анна вздрогнула. «Такое освещение», – попыталась она успокоить себя.