Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра - [71]

Ошо остановился в отеле Монтевидео. Едва приехав, я тут же принялась драить его номер. Он сидел в кресле возле окна. Я заметила, что он очень устал. Деварадж сказал, что Ошо сильно ослаб в Ирландии и что теперь ему трудно ходить. Я прикоснулась к его стопам, счастливая от того, что снова могу это сделать. Я посмотрела на него и спросила, как он себя чувствует. Он кивнул и сказал, что все в порядке. Он хотел знать, оправилась ли я после аварии, и я сказала, что, конечно, было глупо отправляться на мотоцикле в такую погоду, но для меня это было чрезвычайно ценное переживание. Он ничего не сказал. Я дала ему воды и снова принялась за уборку. Ошо сидел молча и смотрел в окно.

В этом году мы не праздновали день просветления. Помню, как в Катманду Ошо сказал, что не хочет, чтобы этот день был каким-то особенным, он хочет, чтобы каждый день был для нас праздником.

Вместе с нами в отеле были Анандо, Вивек, Деварадж, Джон, Мукти и Рафия. Они рассказали мне о своих злоключениях в Ирландии, о том, как их заперли в отеле и не разрешали выходить. Им нельзя было даже спускаться со второго этажа, на котором располагались их номера. Это было похоже на добровольный домашний арест. Целыми днями они находились в четырех стенах. Местная полиция оправдывала свои действия тем, что якобы было получено несколько угроз со стороны ИРА в отношении Ошо, вот они и были вынуждены охранять нас двадцать четыре часа в сутки. Повсюду в отеле были слышны приглушенные переговоры по рации, везде было полно баррикад из матрасов. Когда через три недели Ошо собрался уезжать и персонал пришел его провожать, Ошо сказал, что ему было очень хорошо в отеле, он чувствовал себя как дома. А в Уругвае Ошо попросил нас позвонить в тот ирландский отель и спросить у них рецепт чатни{ Индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа к мясу. – Примеч. пер.}, которую они подавали на обед или ужин. Ошо заявил, что это была лучшая приправа, какую он когда-либо ел.

Приехали Хасья и Джайеш. Они нашли для Ошо дом в Пунта дель Эсте. Это место известно как южноамериканская Ривьера. Оно оказалось настолько красивым, что мы просто диву давались, почему про него никто ничего не знал.

На следующий день в Пунта дель Эсте отправились мы с Джайешем и Анандо. Дорога шла вдоль чудесных зеленых равнин, и целых три часа мы наслаждались прекрасными видами из окна. Дом, в котором должен был жить Ошо, находился в трех минутах ходьбы от песчаных дюн, за которыми виднелись пологий пляж и море! Здешний воздух считался целебным – чистый, с чуть сладковатым привкусом.

Дом был великолепен. Изначально он строился как два отдельных дома, которые впоследствии были объединены в один, поистине огромный. Рядом с домом был разбит небольшой сад, обрамленный эвкалиптами с их разноцветными стволами. Здесь же находились бассейн и теннисный корт. Хасья и Джон, которые до Раджнишпурама жили в Голливуде, сказали, что здесь даже прекраснее, чем в Беверли Хиллз.

Комната Ошо располагалась наверху, к ней вела винтовая лестница. На небольшой площадке рядом с огромным окном в целых девять метров высотой мы установили обеденный стол. Из окна Ошо мог любоваться деревьями. В одном конце небольшого коридора была просторная современная ванная, почти такая же, как в Раджнишпураме, а на другом – спальня. Спальня оказалась не самой лучшей, но это была единственная комната с кондиционером. При этом она была совершенно изолированной. В ней было темно. Треть комнаты отделяла большая дубовая перегородка, которую можно было отодвигать. В этой небольшой комнате возникало странное чувство, да и запах в ней был какой-то необычный. Мы всегда шутили, что там живет привидение. Но в целом дом был абсолютно чистым, и Ошо был доволен. Прибыв на место, он ходил по территории подбоченясь, любуясь домом и садом. Через несколько дней он начал совершать ежедневные прогулки и подолгу сиживал в своем кресле в саду. Я всегда очень радовалась, когда видела, как он спускается по лестнице, опираясь на Вивек, как он проходит мимо бассейна и садится в кресло. Однажды он вышел в одежде, которую я считаю пижамой, – в длинной белой робе, без шапки, но зато в темных очках марки «Казаль». Эти его очки мы в шутку называли мафиозными. Было что-то очень интимное и вместе с тем эксцентрическое во всем его облике.

Иногда он работал вместе с Хасьей и Джайешем, иногда с Анандо, а иногда просто сидел в тишине целых два, а то и три часа, пока не приходила Вивек и не сообщала, что пора обедать. Он ничего не читал, а просто сидел не шелохнувшись. Так и сидел без единого движения.

Когда он садился рядом с бассейном, мы старались не показываться ему на глаза, уважая его уединенность. Во время дискурсов он давал нам так много, что, когда он гулял в саду, обедал или ужинал, то предпочитал оставаться в одиночестве. А если кто-то случайно встречался ему на пути, надо было видеть, как тепло он приветсвовал этого человека, с каким абсолютным вниманием к нему относился. Его взгляд проникал в самую душу. Мои неожиданные встречи с ним всегда трогали меня очень глубоко. Но все же мы чувствовали, что ему необходимо пространство, в котором он может быть наедине с собой. И хотя мы жили с ним в одном доме, в то время, когда он не проводил дискурсы, чаще всего он оставался один.