Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра - [6]

Желание носить оранжевое возникло во мне спонтанно. Я и не подозревала, что это было одним из правил. А мала стала для меня абсолютной необходимостью, потому что до того, как она у меня появилась, я постоянно чувствовала, что что-то потеряла. Это ощущение стало приходить ко мне почти сразу после того, как я начала медитировать. Я задыхалась и хваталась руками за грудь, как будто потеряла дорогие бусы. Из-за того, что это случалось со мной где угодно, я несколько раз попадала в неловкие ситуации. В конце концов, я подумала: «Черт, мне нужно раздобыть одно из этих ожерелий».

Саньясины, с которыми я познакомилась в центре, понравились мне не слишком. Например, до этого я никогда не встречала женщин без макияжа, а здесь у многих из них были бледные неухоженные лица, а на голове возвышалось нечто длинное и бесформенное. Мужчины же показались мне чересчур женственными. Я бы не стала приглашать этих людей к себе в гости и знакомить с друзьями. Однако что-то в них меня все же привлекало, и я все больше и больше времени проводила в медитационном центре и все реже появлялась на вечеринках у друзей.

Была в центре одна женщина. Каждый вечер, придя на медитацию, я видела, как она сидит в круглом белом коридоре и вяжет цветной шарф. Она не была саньясинкой, и, как я узнала из разговоров, за молодым, привлекательным лицом и увлечением афганской одеждой и тибетской обувью скрывалась успешная деловая женщина – адвокат. Ее звали Сью Эпплтон, но вскоре она сменила имя на Анандо. Тогда я и представить себе не могла, что наши жизни переплетутся впоследствии так же ярко, как нити того этнического шарфа, который она вязала.

Еще одну женщину, с которой я познакомилась, звали Сьюзен, а чуть позже – Савита. Она была бухгалтером, но ее простой и домашний вид отлично маскировал ее натуру. Впоследствии именно она сыграет основную роль в разрушении многих жизней. Ее талантливое обращение с цифрами позволит ей получить доступ к миллионам долларов и сделает ее преступницей. Но это будет позже, а пока мы вместе участвовали в группе, проходившей в загородном доме в Саффолке. В течение всей группы мы не общались друг с другом, но в самом конце ведущие выключили свет и в полнейшей темноте попросили нас снять одежду и сложить ее в углу комнаты. Затем каждый из нас подходил к куче и брал оттуда наугад чьи-то вещи. Когда свет загорелся вновь, я увидела, что моя одежда досталась Сьюзен. Мы мельком взглянули друг на друга. Ощущение было странное: будто без нашего согласия, но с большими церемониями нас сделали кровными родственниками. То была связь, которой я вовсе не горжусь.

Медитации давали мне не только огромную радость, но и четкое понимание того, что все, что я знала до сих пор, утратило для меня свое значение. Если раньше я любила ходить в ночные клубы и на вечеринки, то теперь стала замечать, что лица людей, для которых я так старательно наряжалась и красилась, были безжизненны и ничего не выражали. Даже самые богатые из моих знакомых выглядели так, словно в душе у них зияла огромная дыра, а друзья-интеллектуалы могли пространно рассуждать на любую тему, рассеянно глядя сквозь собеседника. Однажды, разговаривая с моим другом на открытии его выставки в художественной галерее, я заметила, что хотя мы и разговариваем, но его рядом нет! Я видела его отсутствующий взгляд, похоже, мыслями и сердцем он было где-то очень далеко. Он даже не заметил, что я остановилась на полуслове и удивленно на него уставилась.

Вокруг была сплошная фальшь. Я написала Ошо огромное количество писем, в которых спрашивала: «Почему в мире нет ничего настоящего?» К счастью, у меня хватило ума не отсылать большую часть этих опусов. Тогда я еще только начала медитировать, и многое для меня открывалось заново. Когда я внимательно посмотрела на свою жизнь и окружавших меня людей, мне стало не по себе. Иногда мне становилось страшно от того, что я видела. В первые месяцы медитации я узнала очень много нового и необычного. Динамическая медитация пробудила во мне энергию. Это придало моему взгляду свежесть и ясность. Так я стала искателем.

Два раза в неделю я подрабатывала секретаршей у нескольких модных фотографов и их друга-художника, который вечно носил все синее и жил с такой же синей женой и ребенком, в синем доме с синими коврами и синей мебелью, с синими картинами на синих стенах. Когда я начала носить оранжевое, он подумал, что я сошла с ума! Он позвонил фотографам и взволновано сообщил им, что я тронулась рассудком, потому что начала медитировать. Они ужасно удивились и сказали, что из всех, кого они знают, мне меньше всего нужна медитация. «Ты же всегда такая счастливая и расслабленная», – недоумевали они.

Двое других моих знакомых отвели меня в сторону и очень серьезным тоном спросили, не употребляю ли я наркотики. «Нет, – громко ответила я, – я медитирую».

Раз в неделю я работала на одного актера, была его, как он сам выражался, личным ассистентом. На самом деле, большую часть времени я лишь слушала его болтовню. Он был чрезвычайно красивым, богатым молодым человеком. Однако время от времени он напивался, ломал всю мебель и разбивал окна, отчего его руки все время были в кровавых ссадинах. Он сказал, что медитация – это пустая трата времени и что он никогда в жизни не даст мне денег, хотя мог бы.