Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра - [14]

Из-за того, что я так неизящно влетела в аудиторию, Лоуренс и я оказались в разных местах зала. Он сидел сзади, а я впереди.

И вот настала его очередь беседовать с Ошо. Никто не знал, что мы были вместе, и, тем не менее, когда секретарь произнесла имя Лоуренса, Ошо повернулся ко мне и уставился на меня так, будто надо мной сверкнула молния и раздался громкий гудок. Странно, я никогда не понимала, как это я, сама того не замечая, выдавала себя с головой.

Ошо подарил Лоуренсу подарок и предложил ему приехать специально, чтобы снять про ашрам документальный фильм.

Прошел год. Я точно это знала, потому что с окончанием очередного месяца я удивлялась, что все еще здесь. Каждый раз это было для меня маленьким чудом. Я почти все время проводила у реки, пытаясь научиться играть на бамбуковой флейте. В последнее время я стала думать, что работа в ашраме сделает меня более восприимчивой и более открытой для Мастера. Мне было все равно, какую работу он мне предложит. Много раз я ходила в главный офис и просматривала объявления о работе. Но каждый раз мне говорили, что работников в ашраме достаточно (например, сегодня к ним прибыла бухгалтер из Англии), а поскольку я не могу работать в офисе, то работы для меня нет. Бухгалтером из Англии, к слову, была Савита, с которой мы как-то поменялись одеждой. Я никому не хотела говорить, что в течение десяти лет работала секретаршей у священников, психиатров, занималась документацией в издательстве, больнице, ветеринарной клинике и казино. Мне совершенно не хотелось работать в офисе. Поэтому я проводила большую часть дня в саду, поливая цветы и любуясь сверкающей на солнце радугой. Работа в саду считалась в ашраме роскошью, скорее отдыхом, чем работой.

В конце концов, я получила то, что хотела: я должна была печатать в типографской мастерской суперобложки для книг. Я серьезно взялась за работу, надеясь, что рано или поздно смогу стать начальником отдела. Но моего рвения хватило не надолго. Однажды я отправилась в город, чтобы проявить фотопленку, и на одной из аллей увидела мертвого мужчину. Тогда я подумала: «Эй, ты ведь приехала к Мастеру не за тем, чтобы стать лучшим полиграфистом в мире».

В мой первый рабочий день в ашраме ко мне подошла Шила, одна из секретарей Лакшми. Она тоже начала работать совсем недавно. Шила спросила меня, могу ли я приходить к ней в офис каждый день и сообщать, сколько часов мои товарищи провели за работой и сколько у них было перекуров. Я ответила, что не могу доносить на друзей. А она заявила, что мне все же придется это делать, потому что так нужно для их духовного роста. «Как они смогут расти, если будут постоянно лениться, и как они осознают свою лень, если никто им об этом не скажет?» В тот момент я согласилась, но позже так ни разу и не появилась у нее в офисе. Когда же она пришла ко мне сама, чтобы спросить, как дела у моих товарищей, я ей попросту соврала и была ужасно собой горда. «Перекуры? Да у нас их не бывает. Все приходят на работу вовремя и трудятся изо всех сил». Сейчас, оглядываясь назад, как-то странно осознавать, что Шила прямо с самого первого своего дня в ашраме начала вербовать шпионов. Да, она была амбициозна и стремилась к власти, это впоследствии проявилось в полной мере.

Теперь я жила одна. В очередной раз я решила покончить с мужчинами из-за того, что была влюблена сразу в двоих и от этого разрывалась на части. Кульминацией стал тот момент, когда один из них разорвал на мне одежду, а возвращаясь после этого домой, я увидела, как Прабудда выбрасывает на улицу мою мебель. Я решила жить одна и перебралась в дом у реки. По ночам я сидела в тишине и слушала песни цикад и лягушек, тиканье часов и лай собак где-то вдалеке. Я любила темноту.

Когда я была с определенными людьми, я чувствовала, что они сильнее меня и завладевают всем моим вниманием. Доходило даже до того, что я начинала ходить, как они, периодически у меня появлялось такое же выражение лица, и я понимала, что у меня нет сил остановиться. Так продолжалось несколько месяцев, пока я пыталась справиться с этим сама. Мне казалось, что дело просто в том, что эти люди обладают более сильной энергетикой, чем я. В конце концов, я сдалась и написала об этом Ошо. Он пригласил меня на даршан.

На даршане Ошо обычно светил маленьким фонариком человеку в «третий глаз» или в сердечную чакру и пристально смотрел на что-то невидимое для всех остальных. Было очевидно, что благодаря своему всеобъемлющему пониманию и интуиции он может видеть всю глубину человека, с которым разговаривает. Он говорил, что может сразу отличить искателя-новичка от человека, который в прошлых жизнях занимался духовным ростом и учился у многих мастеров. В тот вечер он призвал меня к себе и предложил подержать его стопу. Я положила его ногу к себе на колени и расплакалась. Тогда он сказал, что моя трудность не имеет никакого отношения к энергетике других людей, и дело не в том, что они сильнее и подавляют меня. Просто мое сердце начало открываться, а когда сердце человека открывается, то он может почувствовать любого другого человека. Быть открытым значит быть открытым навстречу всем. Именно поэтому многие не выдерживают и решают, что гораздо безопаснее вновь закрыться. Он сказал, что мое сердце открывается постепенно, шаг за шагом, и это очень красиво. Однако иногда нужно быть готовой к встрече с бродячей собакой. Но у меня хватит сил ее выгнать!