Алмазная маска - [138]

– Теперь вы друзья не разлей вода, – сказал я. – Придет день, молодая леди, когда вы раскаетесь в этом. Этот звереныш является самым отчаянным вымогателем во всей Северной Новой Англии.

Девочка посмотрела на меня. Лицо у нее было строгое, правильное, глаза, может быть, слишком близко посажены друг к другу, но от этого они не теряли привлекательности. Вряд ли ее можно назвать хорошенькой, но всякий, кому доводилось увидеть ее, уже никогда не забывал это лицо. И дело здесь не в ее метаспособности – просто она сама по себе была наособицу, и это чувствовалось сразу. Редкая, должен заметить, девица!

– А еще больше, чем кошек, я люблю лошадей и быков, – сообщила она, потом погладила Марсель по голове и высыпала ей остатки чипсов.

Кошка с прежней жадностью набросилась на них. Куда в нее влезало – ведь только что она съела блюдце макарон с сыром. Это было ее обычное меню.

– Кошки – замечательные создания, не правда ли? – продолжила она. – Они всегда готовы ответить на мысленном коде.

Яоченъоченъоченъоченълюблютебя, – замурлыкала Марсель. – В пакете больше нет еды?

– Сожалею, но чипсы кончились, – ответила девочка.

Я протянул руку и представился:

– Все в этом городе называют меня дядей Роги. Ты тоже можешь так обращаться ко мне.

Она очень легко пожала мою кисть.

– Меня зовут Доротея Макдональд, однако все, кто меня знают, зовут как им заблагорассудится. Придумывают всякие уменьшительные имена. Я не обижаюсь…

– Хм-м. – Я на мгновение задумался. – Можно я буду называть тебя Доротея?

Она засияла.

– Да, так мне нравится больше всего.

– Отлично. Теперь, когда с этим покончено, можно поговорить о книгах. Какой суммой ты располагаешь? Ты не нуждаешься в какой-нибудь редкой, антикварной книге, верно? Надеюсь, твой брат пока еще не собирает раннего Стивена Кинга?

– О нет. Ему нравится что-нибудь еще более древнее. Про ужасы… Начало века… У меня есть двадцать пять долларов.

Я прошел в секцию «М», снял с полки увесистый томик и протянул Доротее.

– Как насчет «Соперничающего чудовища» Комптона Маккензи? Здесь рассказывается про лохнесского монстра, который был побежден летающей тарелкой. Достаточно смешная история…

Девочка заулыбалась.

– Кен обожает подобные книги.

– Тогда пятнадцать долларов, очень дешево для так хорошо сохранившегося экземпляра. Я запрессую ее в пластмассовую обложку – так она дольше сохранится. Вот только учти, бумага хрупкая, совсем состарилась. Напомни ему, чтобы он очень осторожно переворачивал страницы.

Мы прошли к конторке, чтобы окончить дело, – за нами проследовала Марсель, еще не потерявшая надежды. Кредитная карточка Доротеи была зарегистрирована в банке Каледонии.

– Ты уже давно здесь живешь. Как тебе нравится Древний мир?

– Я уже жила здесь, пока мне не исполнилось пять лет, – после короткой паузы ответила она.

За это мгновение Доротея успела пробежаться по моему сознанию – проверила, так ли уж я прост? Дело в том, что в лавке я никогда не забочусь о том, что кто-либо прочтет мои мысли. Никаких экранов, тайн, недоговоренностей!.. Кто бы ни зашел ко мне – и ладно. Пусть считает, что я безвредный старый простофиля, все мысли которого сосредоточены только на одном – как бы объегорить очередного покупателя.

– О той поре я мало что помню, – продолжила Доротея. – Мы жили в Эдинбурге, в Шотландии… Это так непохоже на Северную Америку. Особенно на здешние места…

– И, полагаю, на Каледонию?

Она молча глянула на меня, потом ответила:

– Вы же знаете, кто я.

Это было смелое заявление. Я кивнул, вернул ей кредитную карточку, занес покупку в блок памяти компьютера.

– Ну что, обернем книгу?

– Вы считаете, что так будет лучше?

– Да.

Я сунул книгу в аппарат, выбрал режим и нажал кнопку. Через несколько секунд книга выскочила, одетая в яркую, апельсинового цвета обложку. Доротея пришла в восхищение. В первый раз за все то время, что она провела в лавке, девочка расслабилась, почувствовала себя менее напряженно.

На улице опять ударил снеговой заряд. Взметенные вихрем снежинки брызнули в окно, в стеклянные филенки двери. Я спросил Доротею, есть ли у нее время переждать буран? Пока я могу предложить чашку какао, можно посидеть у огонька…

Опять она замкнулась – ее испытующий луч коснулся моего сознания. И вновь убедилась, что я не более чем старый, добрый чудак, помешавшийся на древних фантастических романах. Доротея приняла мое приглашение – возможно, с этого решения и началась наша дружба.

Марсель, мурлыча как трактор, устроилась у нее на коленях. За тот час, что мы провели у камина, она рассказала мне историю своей короткой, но бурной жизни. Я поведал о семье Ремилардов, честно ответил на все, что ее интересовало…

В те три года, что Доротея проучилась в Дартмутском колледже, она почти каждую неделю заглядывала в мой магазин «Красноречивые страницы». Сначала она неумело притворялась страстной поклонницей фантастической литературы, потом однажды призналась, что ей просто интересно беседовать со мной. «Любопытно» – она так выразилась… Девочка нуждалась в старшем товарище-операнте – не в безапелляционном, слушающем только себя самого горлохвате, не в занудливом всезнайке, не в приставленном свыше, строго официальном, холодном наставнике, а в таком, как я, способном понять, ненавязчиво посоветовать и в то же время достаточно много повидавшем. Я говорю об этом без ложной скромности – что есть, то есть. Например, ни Гран Маша, ни Кайл не подходили на эту роль. Да, они окружили детей заботой, Маша даже устроилась в местном департаменте метапсихологии экстраординарным профессором, чтобы быть поближе к Доротее и Кеннету, однако люди они были не те. Внуки не очень-то откровенничали с ними. От меня же они ничего не скрывали – кто бы знал, сколько несчастий я претерпел из-за этой дружбы!